Наше воображение становится менее ярким, если мы используем неродной язык. Такое главное заключение исследования психологов из Чикагского университета (Hayakawa & Keysar, 2018). В серии нескольких экспериментов, устраняя иные возможные объяснения, они приходили к такому выводу.
Так, в одном эксперименте приняло участие 360 человек. Половина из них делала задачи на родном, английском языке, а вторая группа – на иностранном языке, на испанском, который они знали достаточно хорошо. Всех просили мысленно вообразить 35 различных сенсорных сценок в разных модальностях. Например: в визуальной – представить как солнце садится за горизонт, в слуховой – как хлопают в ладоши, в тактильной – как просыпается сквозь пальцы песок, в моторной – как они бегут по ступенькам, в густаторной – какова на вкус соль, в олфакторной – почувствовать запах свежей краски, и в телесной – представить как болит горло.
После воображения участники оценивали яркость того, как это у них получилось, по 7-ми балльной шкале.
Обратите внимание, что вкус и обоняние (густаторная и олфакторная модальности) получились в воображении не хуже, а то и лучше. Сами исследователи считают, что это связано с тем, что в испанском с этими модальностями получше, из-за колоритной испанской кухни. Получается почти, как писал Ломоносов: «Карл V, римский император, говаривал, что испанским языком с Богом, французским – с друзьями, немецким – с приятелями, итальянским – с женским полом говорить прилично».
Отчасти, в этом что-то есть:
Мы уже знаем, что когда мы используем второй язык, мы решаем моральные проблемы гораздо прагматичнее (Corey et al., 2017). Поэтому если вам надо принять непростое моральное решение, попробуйте подумать об этом на втором, неродном языке, капиш, рэ?
Мы совершаем меньше ошибок мышления, иными словами, более рациональны и логичны на втором языке (Boaz, Sayuri, & Sun Gyu, 2012).
Иностранный язык даже уменьшает силу суеверий (Hadjichristidis, Geipel, & Surian, 2017). Так что если вы увидите черную кошку, нагло переходящую вам дорогу, выругайтесь на нее на немецком языке, как это сделал бы гитлер в свои лучшие годы, и идите себе дальше.
Однако иностранный язык, если использовать в обсуждении концепций, например, «путешествия на самолете», «изменения климата» или «биотехнологии» ведет к искажению восприятия рисков. Риски кажутся меньше, а выгода – больше (Hadjichristidis, Geipel, & Savadori, 2015).
Еще больше интересных фактов я описывал в статьях Честь семьи брокколи и в статье
私はこれを行うか？ и Мюравэ никада нэ спит!
Возникают интересные вопросы насчет международной политики, когда одни чиновники вынуждены всегда использовать второй язык, как официальный язык международной организации. В одной среде они становятся морально жесткими, предельно рациональными, без суеверий и предрассудков, меньше видят опасностей, и вообще плохо воображают. А другие слушают это и думают, что ж за люди такие такие: без искры, без чувств, и без воображения?
Итак, еще раз: если вы хотите яркости и насыщенности, воображайте и мечтайте о хорошем на родном языке. А если вам лезут мысли о плохом, переключитесь на ваш второй язык, чтобы оно стало блеклым и исчезающим.
Boaz, K., Sayuri, L. H., & Sun Gyu, A. (2012). The Foreign-Language Effect: Thinking in a Foreign Tongue Reduces Decision Biases. Psychological Science, 23(6), 661-668. doi: 10.1177/0956797611432178
Corey, J. D., Hayakawa, S., Foucart, A., Aparici, M., Botella, J., Costa, A., & Keysar, B. (2017). Our moral choices are foreign to us. Journal of Experimental Psychology. Learning Memory Cognition, 43(7), 1109-1128.
Hadjichristidis, C., Geipel, J., & Savadori, L. (2015). The effect of foreign language in judgments of risk and benefit: The role of affect. Journal of Experimental Psychology. Applied, 21(2), 117-129.
Hadjichristidis, C., Geipel, J., & Surian, L. (2017). Breaking Magic: Foreign Language Suppresses Superstition. The Quarterly Journal of Experimental Psychology, 1-36. doi: 10.1080/17470218.2017.1371780
Hayakawa, S., & Keysar, B. (2018). Using a foreign language reduces mental imagery. Cognition, 173, 8-15. doi: https://doi.org/10.1016/j.cognition.2017.12.010