Почему-то люди очень интересуются, когда другие говорят правду, а когда лгут. Изучено и изобретено множество техник и методов, и, тем не менее, мы, по большей части, неспособны отделить одно от другого. Сегодня мы познакомимся с одним интересным феноменом языка, имеющим отношение к этой теме.

Контентно-лингвистический анализ – пожалуй, один из самых точных методов определения лжи. Именно он помог понять некоторые важные факты: когда люди говорят правду, они гораздо чаще используют местоимение первого числа – я, мне, мой. Когда люди говорят правду, они используют более сложный язык, и часто используют слов за исключением, кроме, но, вместе, без. Эти слова нужны, чтобы разделить ситуацию на две части – отделить, так сказать зерна от плевел. Люди говорят, что они делали и что не делали. Но для лжеца сложно сказать, что он не делал чего-то, потому что это опасно. Он пытается подсознательно отстраниться от события. И эти слова исчезают, а вместе с ними и местоимения первого числа. С текстом можно провести анализ, и он определит ложь очень хорошо, с вероятностью около 70%.

Но что делать с таким примером?

26 января 1998 года. Билл Кинтон врет, и мы это знаем. Вот что он дословно говорит:

– Но я хочу сказать одну вещь американскому народу. Я хочу, чтобы вы слушали меня. Я хочу сказать это еще раз: У меня не было сексуальных отношений с этой женщиной, Мисс Левински. Я никогда не говорил кому-нибудь врать, ни одного раза, никогда. Эти заявления лживы.

Шесть раз он употребил местоимения первого лица в единственном числе. Это составляет почти 14%, и это очень много. Но мы же знаем точно, что он врал!

Это исключение, и очень важное. Его легко запомнить и понять, и вы будете получать удовольствие, поверьте, особенно слушая политиков.  Это исключение – перформатив. Перформатив – лингвистический и философский термин. Его внимательно изучал философ Джон Лонгшоу Остин (John Langshaw Austin), британский философ (1911-1960), фото которого – в начале статьи.
Он известен как автор революционной идеи о том, что наша речь не только пассивно описывает реальность, но и может ее изменять посредством актов речи. Он приводил такие примеры: вы стоите на спуске корабля и, разбивая шампанское, говорите: «Нарекаю этот корабль Неустрашимым!» Или вы стоите в зале свадебных торжеств и на вопрос, согласны ли вы взять в жены эту девушку, говорите: «Да, я согласен!» Или вы говорите: «Я отдаю эти часы своему брату». Вы не просто описываете реальность, вы ее создаёте своими словами.

Перформатив – глагол, употребление которого в 1-ом лице настоящего времени означает непосредственное совершение названного действия, например, «Я обещаю», «Скажу откровенно», «Я хочу, чтобы вы знали», «Позвольте мне быть предельно откровенным», «Я готов спорить», «Я хочу, чтобы вы поняли» и так далее. Перформатив – это не просто слова, а совершение определенного вида действий.

Перформатив может выглядеть как типичное предложение, но оно не описывает и не констатирует факты, и посему не является ни ложным, ни истинным. Такая конструкция не позволяет узнать, правда или ложь стоит за высказыванием. Вы можете врать, а можете говорить правду.

Прекрасный образчик перформатива – в цитате из фильма Убить Билла, когда Невеста передает сообщение для Билла через Софию Фатале:

Как я сказала ранее, я позволю тебе сохранить твою жалкую жизнь по двум причинам. И вторая причина – в том, что ты сможешь сказать ему лично все, что случилось сегодня ночью. Я хочу, чтобы он увидел широту моей милости, глядя на твое искалеченное тело. Я хочу, чтобы ты рассказала все, что ты сказала мне. Я хочу, чтобы он знал, что я знаю. Я хочу, чтобы он знал, что я хочу, чтобы он знал. И я хочу, чтобы они все знали, что они скоро будут также мертвы, как и О-Рен.

Например, я беру в руки вилку и говорю: Я хочу, чтобы вы знали, что сейчас у меня в руке ложка. Я хочу, чтобы вы отметили это и запомнили. Вы понимаете, что это не ложка. Но правду ли я вам сказал или нет? В самом деле, как ни странно и необычно это может прозвучать, отчасти, это правда. Первая часть «Я хочу, чтобы вы знали» – правда. «Я держу ложку» – неправда. Это очевидно, потому что все факты у вас перед глазами. Когда дело касается вещей, которые не столь очевидны, перформатив начинает нас дурачить.
Теперь пойдите и послушайте какого-нибудь политика. А в следующий раз, когда человек говорит вам: «Я хочу, чтобы ты меня послушала, я хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю, и это правда», попросите его сказать это проще.

По материалам Pennebaker, J. W. (2011). The secret life of pronouns : what our words say about us (1st U.S. ed.). New York: Bloomsbury Press.

Моя беседа с профессором Джеймсом Пеннебейкером, напечатанная в декабрьском номере журнала «VIP-Premier».

Сцена из «Крестного отца». В комнате – главы пяти семей мафии, включая Вито Корлеоне. Они обсуждают, стоит ли семьям заняться продажей наркотиков. Два дона, Татаглия и Барзини, ожидают наибольших выгод от этого совещания. Корлеоне подозревает, что Татаглия стоит за убийством его сына Сантино.

Барзини: Итак, мы договорились. Торговля наркотиками разрешена, но будет контролироваться, и дон Корлеоне даст защиту на востоке, и будет мир.

Татаглия: Но мне хотелось бы получить надежные  гарантии  со стороны Корлеоне.  Идет время, и его позиция становится сильнее. Не предпримет ли он вендетту?

Барзини: Послушай, мы все тут разумные люди. Мы не должны давать гарантии, как какие-то юристы…

В следующей сцене, после совещания, дон Корлеоне говорит своему юристу, Тому Хагену:

– Татаглия – обыкновенный сутенер. Он никогда бы не справился с Сантино. Но мне абсолютно  ясно, что тут не обошлось без Барзини.

Как Корлеоне догадался об этом? Марио Пьюзо интуитивно смог передать в словах персонажей ту невидимую игру языка, которая отличает  человека с высоким статусом от подчиненного. Барзини часто использует местоимение «мы», тогда как Татаглия – местоимение «я» и его производные. Использование местоимения «мы» – хороший индикатор высокого статуса, а «я» – низкого.

Этим примером открывается глава книги «Секретная жизнь местоимений. Что наши слова говорят о нас» Джеймса Пеннебейкера.

Автор и редактор 10 книг и почти 300 научных статей, широко цитируемых учеными в психологии, психиатрии и медицине, Джеймс Пеннебейкер – профессор и заведующий кафедрой психологического факультета Университета Техас в Остине.

Профессор Пеннебейкер – один из самых значимых ученых в современной психологии языка. Он невероятно востребован, как у себя в университете, так и у международного сообщества. Несмотря на занятость, согласился дать интервью журналу «VIP-Premier».

В Вашей книге целая глава посвящена языку лидерства, власти и высокого статуса. Как вы оказались вовлечены в эту тему?

Как и с большинством моих исследований, это произошло случайно. Один из моих студентов заинтересовался темой языка общения людей по электронной почте. Нам стало любопытно, сколько мы можем узнать об отношениях двух людей, анализируя слова в письмах, которыми они обмениваются. Мы решили выяснить следующие факторы измерения отношений:

Насколько люди нравятся друг другу;
Насколько хорошо они друг друга знают;
Каков статус каждого из них в этом общении;
Как люди говорят с представителями, своего и противоположного пола.

Мы проанализировали множество писем, авторы которых общались по электронной почте с людьми разного возраста, пола, статуса, привлекательности и так далее. Самой значительной находкой оказался статус. Теперь мы можем определять, у кого выше статус, просто подсчитывая частоту употребления личного местоимения первого лица.

Лидеры говорят как-то иначе, не так, как другие?

У человека, занявшего позицию лидера, изменяется язык. Одним из самых показательных слов в этом плане является местоимение первого лица единственного числа – «я» (и его производные: «мой», «по-моему», «мне» и т.п.) Использование этого местоимения отражает внимание к себе, осознание и озабоченность внутренними мыслями и чувствами. Множество исследований показало, что слово «я» связывается с тревогой, неуверенностью и депрессией. Лидеры, которым комфортно в своем положении, обычно не погружаются в себя, а, напротив, смотрят на тех, кто их окружает. И, соответственно, лидеры используют местоимение «я» гораздо меньше, чем не лидеры. Единственное исключение – новый лидер. Обычно человек, только что занявший лидерскую позицию, еще не уверен в себе,  и использует «я» гораздо чаще вначале, чем месяцы спустя.

То есть можно определить, кто лидер в группе, замечая, какие слова употребляют люди?

Я могу это делать с вероятностью выше случайности. Если в группе пять человек, и они говорят не меньше 10 минут, я, скорее всего, смогу определить лидера в 60% случаях (20% – уровень случайности). Для этого мне даже не понадобится  анализировать текст с помощью специальной программы.

Почему местоимения так важны? Что особенного в их использовании?

Местоимения сообщают нам, на что направлено внимание человека. Тот, кто не уверен в себе, обращает много внимания на свои чувства, а уверенный – на других людей. Человек, который думает о других людях, по определению, будет говорить о них, то употреблять местоимения «мы», «вы» и так далее. Когда мы понимаем, чему человек уделяет внимание, мы начинаем понимать кто он, о чем он думает, что его волнует.

Почему мы не умеем замечать эти нюансы в речи?

Так сложилось, что наш мозг не создан для такой работы. В разговоре или при чтении книги, мы фокусируем свое внимание на содержании – нам необходимо знать, что было сказано. И, как следствие, мы склонны игнорировать, как это было сказано.

Есть ли в речи какие-то еще признаки, выделяющие лидера, кроме местоимений?

Такие признаки есть, но их наличие зависит от натуры лидера. Лидеры, которые эмоционально отстраненны, говорят более формально, то есть используют сложные, редкие или замысловатые слова, длинные предложения, и больше существительных, и артиклей (в английском языке – Прим. ред.). Открытые к общению лидеры чаще рассказывают истории, употребляют все местоимения, используют эмоциональные слова и глаголы в прошедшем времени.

А что вы скажете о человеке, который почти совсем или совсем не употребляет местоимения?

Обычно так поступают люди, которые очень формальны и эмоционально отстранены от ситуации.

Возможно ли, изменив свой язык, заставить людей воспринимать себя как лидера?

Сложный вопрос. В целом, язык – отражение нашего психологического состояния. Люди не очень хорошо могут отслеживать нюансы речи. Если нервничающий или неуверенный в себе лидер перестанет использовать слова «я», люди все равно могут заметить невербальный язык его тела, пот, цвет лица, и все равно увидят его таким, какой он есть на самом деле.

Вы упомянули невербальную коммуникацию. Что эффективнее – анализ «языка тела» или анализ речи?  

Если цель – определить лидера, я поставил бы на речь, нежели на невербальную коммуникацию. Были десятки исследований, изучавших невербальное поведение людей в группе, и оказалось, что по нему очень сложно определить, кто занимает лидирующие позиции. Хотя никто и не сравнивал эти два подхода, я думаю, что анализ речи все же будет лучше.

Выбор лидера, будь он главой страны или корпорации, – всегда сложная задача. Может ли анализ языка потенциального кандидата каким-то образом помочь в таком выборе?

Вот тут и начинаются настоящие проблемы. По тому, как человек ведет себя в одной ситуации, далеко не всегда можно предсказать его поведение в другой ситуации. Собеседование при приеме на работу требует, к примеру, один набор навыков, но выполнение работы в составе команды требует совершено иные качества. Насколько я знаю, никто еще не брался предсказывать хорошего лидера, основываясь на анализе языка. Моя интуиция мне говорит, что, скорее всего, это не получится.

Может ли лидер стать более эффективным, изменив свой язык?

Вероятно, нет. Единственный способ, который может сработать, – это изменить отношение людей к лидеру. Просто изменив свою речь, вы не сможете изменить то, как вы думаете о себе.

Можем ли мы предсказать, основываясь на анализе языка, кто из нескольких претендентов победит на выборах?

Анализ позволит предсказать это всего лишь чуть лучше, чем подбрасывание монетки. Проблема в том, что качества, которые требуются для избрания, имеют мало общего с качествами, которые нужны, чтобы быть хорошим лидером. Это очень разные таланты.

Бывает ли такое, что люди используют неуместные и неподходящие слова, думая, что это поможет создать нужное им впечатление, а происходит в точности наоборот?  

Да, я думаю, это возможно, но все не так просто. Люди также употребляют и подходящие и уместные слова, думая, что это им поможет, а происходит наоборот.

В президентской кампании 2004 года демократ Джон Керри боролся с республиканцем Джорджем Бушем. У Керри, по мнению наблюдателей, была проблема с имиджем: он выглядел отчужденно, скованно и слегка высокомерно. Его речь казалась неискренней и сухой. Его советники рекомендовали ему чаще использовать в речи местоимения «мы» и «наш», и снизить употребление местоимений «я». Они полагали, что это сделает их кандидата ближе к публике. Но, в сравнении с Бушем, Керри и так использовал слово «мы» в два раза больше, а местоимение «я» – в два раза меньше. Послушавшись советников, Керри стал звучать еще более холодно, отчужденно и эмоционально отстраненно. Даже одни из самых квалифицированных экспертов в стране, консультирующих кандидата в президенты, не смогли понять силы этих «невидимых» слов.

Вы полагаете, лидерам стоит знать о ваших исследованиях и выводах?

Некоторым бы точно не повредила речевая терапия. Но многим больше помогла бы психотерапия –это привело бы к изменению языка автоматически, коль скоро они стали бы более честными, аутентичными и теплыми людьми.

Можно ли с помощью анализа языка определить, кто из лидеров хорош, а кто  нет?

Это очень сложный вопрос, потому что он зависит от оценки лидерства разными людьми. Некоторые считают, что Обама – превосходной лидер, а другие – что он просто несчастье для страны. Дополнительная сложность еще в том, что история часто судит лидеров совсем по-другому, чем их оценивают современники. Я думаю, что анализ языка лучше всего подходит для оценки личности человека, того, как он думает, его связей с другими людьми.

Харизма – феномен, который сложно описать, но легко узнать. Какова роль языка в харизматичном лидере? 

Эта область еще мало изучена. Некоторые исследования, впрочем, говорят, что харизматичные лидеры склонны быть очень общительными и эмоциональными в своем общении. Лингвистически это выражается в повышенном количестве всех личных местоимений наряду с эмоциональными словами.

Меняется ли наш язык в зависимости от ситуации, с возрастом?

Да, язык очень зависит от контекста. Мы все говорим формально в формальных ситуациях, и неформально, когда окружены друзьями. Подростки, которые, в общем, довольно неуверены в себе, используют местоимение «я» в значительно большей мере, чем пожилые люди. Наша речь меняется и в зависимости от событий в нашей жизни.

Рудольф Джулиани, будучи мэром Нью-Йорка, воспринимался как очень агрессивный, самоуверенный и жесткий человек. Но он был эффективным мэром, и решил бороться за место в Сенате. Поздней весной 2000 года его жизнь перевернулась – врачи обнаружили у него рак простаты, он развелся с женой, и прекратил борьбу за кресло сенатора.  Уже в июне все заметили, какой он теплый, обаятельный и романтичный человек. Анализ языка Джулиани показал, что он стал чаще говорить слова «я», реже «мы», использовать больше как позитивных, так и негативных эмоциональных слов. У него произошли драматические события в жизни, изменив его как личность, и это моментально отразилось в языке.  

Анализировали ли вы речи диктаторов?  

Да, мы изучали, как у лидеров, в частности, у Гитлера, менялся язык по мере приближения войны.  Мы не публиковали этого исследования, но, насколько я помню, Гитлер значительно меньше стал говорить личные местоимения первого лица единственного числа по мере приближения 1939 года. Та же картина наблюдалась и с Бушем по мере подготовки вторжения в Ирак.

Расскажите о вашей работе по предсказанию уровня агрессивности террористических групп, о которой вы упоминали  в своей книге?

У групп людей тоже есть свой характер, как и у отдельного человека. Одни группы агрессивны, другие нет. Одни разумны, другие – не очень. Мы заинтересовались возможностью создавать лингвистический профиль групп, изучая их коммуникацию – интервью, речи, статьи, пресс-релизы, посты в блогах и тому подобное. Мы особенно интересовались группами, такими как «Аль-Каеда». В общем, мы обнаружили, что группы, склонные к насилию, используют очень личный, простой, злой и эмоциональный язык, в сравнении с группами миролюбивыми. Мы также пытались научиться предсказывать, когда та или иная агрессивная группа может совершить акт насилия, основываясь на их речах. Сейчас мы можем это предсказывать, с вероятностью выше случайной, но до совершенства еще далеко.

Все ваши исследования касаются английского языка? Полагаете ли вы, что аналогичная картина существует и в русском языке?

Мы изучали и применяли свои методы на примере многих языков. Эти паттерны должны присутствовать в русском языке, так же, как они есть и в древнегреческом, и в китайском и многих других языках.

Как люди воспринимают человека, задающего много вопросов, включая риторические?

Здесь я должен говорить как ученый: здесь нет простого ответа. При прочих равных условиях, люди, которые задают много вопросов, как правило, неуверены в себе, особенно если цель вопросов – отвлечь внимание от себя. Но, если вы журналист, это ничего не значит. Это ваша работа – задавать вопросы.

Беседу вел Борис Зубков.

Вышла книга замечательного психолога Джеймса У. Пеннебэйкера (James W. Pennebaker), The Secret Life of Pronouns. What Our Words Say About Us, чьи исследования очень интересны. Он, с коллегами, в частности, разработал метод Linguistic Inquiry and Word Count, или LIWC, который в чем-то был хорош, но в чем-то – недостаточно точен, и поэтому они стали использовать Латентный Семантический Анализ (Latent Semantic Analysis), который позволял очень многое узнать о человеке, по сочинению на заданные темы. Интересно, что фокус его исследований в последние годы сконцентрировался на местоимениях, отнюдь не случайно. 19 местоимений в английском языке занимают всего 0.06% разговорного словаря человека, но составляют 14.9% от общего количества используемых слов. Способ использования человеком местоимений может предсказать состояние его здоровья. И не только это, но и надвигающуюся депрессию, и склонность к самоубийству. Так, он с коллегами исследовал творчество многих поэтов, и смотрел, как меняется их язык со временем, чем отличается язык поэтов со склонностью к самоубийству от поэтов без такой склонности. Поэты, которые покончили с собой, использовали больше местоимения “я” чем другие поэты. Кроме этого, наш разговор или то, что мы пишем, выдает наш пол и возраст, честны ли мы и каково наше социальное положение.

Пеннебэйкер – соавтор известного исследования, опровергающего миф о том, что женщины говорят больше чем мужчины. Базировался миф на каких-то старых или вымышленных данных (и вы еще вполне можете услышать это от всяких тренеров по искусству общения), о том, что женщины говорят около 20,000 слов в день, а мужчины – всего лишь 7,000 слов. Очень остроумное исследование показало, что и те и другие говорят порядка 16,000 слов в день (Mehl et al., 2007). Мужчины и женщины действительно говорят по-разному. Женщины больше говорят про других людей, а мужчины говорят больше о конкретных объектах.

Пеннебэйкер раздражает лингвистов тем, что контекст его совершенно не интересует, а лишь предлоги, частицы и местоимения. Но он пришел к этому закономерным образом. Его подход называют поверхностным, и он соглашается – конечно, можно увидеть глубинные вещи, просто внимательно глядя на поверхность.

Пеннебэйкер анализует и емейлы. Во что выяснилось: человек с более высоким статусом использует в переписке с другими меньше слов “я”  чем люди с низким статусом. Он изучил и свою переписку. И она опровергла его представления о себе: когда ему писали студенты, их письма были просто завалены “я”, “мне”, “мое” и в том же духе. Его ответы студентам едва содержали хоть одно местоимение. Его письма декану – просто салат из местоимений “я”,  ответы декана – без единого “я” (Cook, 2011).

Cook, G. (2011). The Secret Language Code. Scientific American. August 16, 2011. http://www.scientificamerican.com/article.cfm?id=the-secret-language-code

Mehl, M. R., Vazire, S., Ramírez-Esparza, N., Slatcher, R. B., & Pennebaker, J. W. (2007). Are women really more talkative than men? Science, 317(5834), 82.