Моя беседа с профессором Джеймсом Пеннебейкером, напечатанная в декабрьском номере журнала «VIP-Premier».
Сцена из «Крестного отца». В комнате – главы пяти семей мафии, включая Вито Корлеоне. Они обсуждают, стоит ли семьям заняться продажей наркотиков. Два дона, Татаглия и Барзини, ожидают наибольших выгод от этого совещания. Корлеоне подозревает, что Татаглия стоит за убийством его сына Сантино.
Барзини: Итак, мы договорились. Торговля наркотиками разрешена, но будет контролироваться, и дон Корлеоне даст защиту на востоке, и будет мир.
Татаглия: Но мне хотелось бы получить надежные гарантии со стороны Корлеоне. Идет время, и его позиция становится сильнее. Не предпримет ли он вендетту?
Барзини: Послушай, мы все тут разумные люди. Мы не должны давать гарантии, как какие-то юристы…
В следующей сцене, после совещания, дон Корлеоне говорит своему юристу, Тому Хагену:
— Татаглия — обыкновенный сутенер. Он никогда бы не справился с Сантино. Но мне абсолютно ясно, что тут не обошлось без Барзини.
Как Корлеоне догадался об этом? Марио Пьюзо интуитивно смог передать в словах персонажей ту невидимую игру языка, которая отличает человека с высоким статусом от подчиненного. Барзини часто использует местоимение «мы», тогда как Татаглия – местоимение «я» и его производные. Использование местоимения «мы» — хороший индикатор высокого статуса, а «я» — низкого.
Этим примером открывается глава книги «Секретная жизнь местоимений. Что наши слова говорят о нас» Джеймса Пеннебейкера.
Автор и редактор 10 книг и почти 300 научных статей, широко цитируемых учеными в психологии, психиатрии и медицине, Джеймс Пеннебейкер – профессор и заведующий кафедрой психологического факультета Университета Техас в Остине.
Профессор Пеннебейкер – один из самых значимых ученых в современной психологии языка. Он невероятно востребован, как у себя в университете, так и у международного сообщества. Несмотря на занятость, согласился дать интервью журналу «VIP-Premier».
В Вашей книге целая глава посвящена языку лидерства, власти и высокого статуса. Как вы оказались вовлечены в эту тему?
Как и с большинством моих исследований, это произошло случайно. Один из моих студентов заинтересовался темой языка общения людей по электронной почте. Нам стало любопытно, сколько мы можем узнать об отношениях двух людей, анализируя слова в письмах, которыми они обмениваются. Мы решили выяснить следующие факторы измерения отношений:
Насколько люди нравятся друг другу;
Насколько хорошо они друг друга знают;
Каков статус каждого из них в этом общении;
Как люди говорят с представителями, своего и противоположного пола.
Мы проанализировали множество писем, авторы которых общались по электронной почте с людьми разного возраста, пола, статуса, привлекательности и так далее. Самой значительной находкой оказался статус. Теперь мы можем определять, у кого выше статус, просто подсчитывая частоту употребления личного местоимения первого лица.
Лидеры говорят как-то иначе, не так, как другие?
У человека, занявшего позицию лидера, изменяется язык. Одним из самых показательных слов в этом плане является местоимение первого лица единственного числа — «я» (и его производные: «мой», «по-моему», «мне» и т.п.) Использование этого местоимения отражает внимание к себе, осознание и озабоченность внутренними мыслями и чувствами. Множество исследований показало, что слово «я» связывается с тревогой, неуверенностью и депрессией. Лидеры, которым комфортно в своем положении, обычно не погружаются в себя, а, напротив, смотрят на тех, кто их окружает. И, соответственно, лидеры используют местоимение «я» гораздо меньше, чем не лидеры. Единственное исключение — новый лидер. Обычно человек, только что занявший лидерскую позицию, еще не уверен в себе, и использует «я» гораздо чаще вначале, чем месяцы спустя.
То есть можно определить, кто лидер в группе, замечая, какие слова употребляют люди?
Я могу это делать с вероятностью выше случайности. Если в группе пять человек, и они говорят не меньше 10 минут, я, скорее всего, смогу определить лидера в 60% случаях (20% — уровень случайности). Для этого мне даже не понадобится анализировать текст с помощью специальной программы.
Почему местоимения так важны? Что особенного в их использовании?
Местоимения сообщают нам, на что направлено внимание человека. Тот, кто не уверен в себе, обращает много внимания на свои чувства, а уверенный – на других людей. Человек, который думает о других людях, по определению, будет говорить о них, то употреблять местоимения «мы», «вы» и так далее. Когда мы понимаем, чему человек уделяет внимание, мы начинаем понимать кто он, о чем он думает, что его волнует.
Почему мы не умеем замечать эти нюансы в речи?
Так сложилось, что наш мозг не создан для такой работы. В разговоре или при чтении книги, мы фокусируем свое внимание на содержании – нам необходимо знать, что было сказано. И, как следствие, мы склонны игнорировать, как это было сказано.
Есть ли в речи какие-то еще признаки, выделяющие лидера, кроме местоимений?
Такие признаки есть, но их наличие зависит от натуры лидера. Лидеры, которые эмоционально отстраненны, говорят более формально, то есть используют сложные, редкие или замысловатые слова, длинные предложения, и больше существительных, и артиклей (в английском языке – Прим. ред.). Открытые к общению лидеры чаще рассказывают истории, употребляют все местоимения, используют эмоциональные слова и глаголы в прошедшем времени.
А что вы скажете о человеке, который почти совсем или совсем не употребляет местоимения?
Обычно так поступают люди, которые очень формальны и эмоционально отстранены от ситуации.
Возможно ли, изменив свой язык, заставить людей воспринимать себя как лидера?
Сложный вопрос. В целом, язык – отражение нашего психологического состояния. Люди не очень хорошо могут отслеживать нюансы речи. Если нервничающий или неуверенный в себе лидер перестанет использовать слова «я», люди все равно могут заметить невербальный язык его тела, пот, цвет лица, и все равно увидят его таким, какой он есть на самом деле.
Вы упомянули невербальную коммуникацию. Что эффективнее – анализ «языка тела» или анализ речи?
Если цель – определить лидера, я поставил бы на речь, нежели на невербальную коммуникацию. Были десятки исследований, изучавших невербальное поведение людей в группе, и оказалось, что по нему очень сложно определить, кто занимает лидирующие позиции. Хотя никто и не сравнивал эти два подхода, я думаю, что анализ речи все же будет лучше.
Выбор лидера, будь он главой страны или корпорации, – всегда сложная задача. Может ли анализ языка потенциального кандидата каким-то образом помочь в таком выборе?
Вот тут и начинаются настоящие проблемы. По тому, как человек ведет себя в одной ситуации, далеко не всегда можно предсказать его поведение в другой ситуации. Собеседование при приеме на работу требует, к примеру, один набор навыков, но выполнение работы в составе команды требует совершено иные качества. Насколько я знаю, никто еще не брался предсказывать хорошего лидера, основываясь на анализе языка. Моя интуиция мне говорит, что, скорее всего, это не получится.
Может ли лидер стать более эффективным, изменив свой язык?
Вероятно, нет. Единственный способ, который может сработать, — это изменить отношение людей к лидеру. Просто изменив свою речь, вы не сможете изменить то, как вы думаете о себе.
Можем ли мы предсказать, основываясь на анализе языка, кто из нескольких претендентов победит на выборах?
Анализ позволит предсказать это всего лишь чуть лучше, чем подбрасывание монетки. Проблема в том, что качества, которые требуются для избрания, имеют мало общего с качествами, которые нужны, чтобы быть хорошим лидером. Это очень разные таланты.
Бывает ли такое, что люди используют неуместные и неподходящие слова, думая, что это поможет создать нужное им впечатление, а происходит в точности наоборот?
Да, я думаю, это возможно, но все не так просто. Люди также употребляют и подходящие и уместные слова, думая, что это им поможет, а происходит наоборот.
В президентской кампании 2004 года демократ Джон Керри боролся с республиканцем Джорджем Бушем. У Керри, по мнению наблюдателей, была проблема с имиджем: он выглядел отчужденно, скованно и слегка высокомерно. Его речь казалась неискренней и сухой. Его советники рекомендовали ему чаще использовать в речи местоимения «мы» и «наш», и снизить употребление местоимений «я». Они полагали, что это сделает их кандидата ближе к публике. Но, в сравнении с Бушем, Керри и так использовал слово «мы» в два раза больше, а местоимение «я» — в два раза меньше. Послушавшись советников, Керри стал звучать еще более холодно, отчужденно и эмоционально отстраненно. Даже одни из самых квалифицированных экспертов в стране, консультирующих кандидата в президенты, не смогли понять силы этих «невидимых» слов.
Вы полагаете, лидерам стоит знать о ваших исследованиях и выводах?
Некоторым бы точно не повредила речевая терапия. Но многим больше помогла бы психотерапия –это привело бы к изменению языка автоматически, коль скоро они стали бы более честными, аутентичными и теплыми людьми.
Можно ли с помощью анализа языка определить, кто из лидеров хорош, а кто нет?
Это очень сложный вопрос, потому что он зависит от оценки лидерства разными людьми. Некоторые считают, что Обама – превосходной лидер, а другие – что он просто несчастье для страны. Дополнительная сложность еще в том, что история часто судит лидеров совсем по-другому, чем их оценивают современники. Я думаю, что анализ языка лучше всего подходит для оценки личности человека, того, как он думает, его связей с другими людьми.
Харизма – феномен, который сложно описать, но легко узнать. Какова роль языка в харизматичном лидере?
Эта область еще мало изучена. Некоторые исследования, впрочем, говорят, что харизматичные лидеры склонны быть очень общительными и эмоциональными в своем общении. Лингвистически это выражается в повышенном количестве всех личных местоимений наряду с эмоциональными словами.
Меняется ли наш язык в зависимости от ситуации, с возрастом?
Да, язык очень зависит от контекста. Мы все говорим формально в формальных ситуациях, и неформально, когда окружены друзьями. Подростки, которые, в общем, довольно неуверены в себе, используют местоимение «я» в значительно большей мере, чем пожилые люди. Наша речь меняется и в зависимости от событий в нашей жизни.
Рудольф Джулиани, будучи мэром Нью-Йорка, воспринимался как очень агрессивный, самоуверенный и жесткий человек. Но он был эффективным мэром, и решил бороться за место в Сенате. Поздней весной 2000 года его жизнь перевернулась – врачи обнаружили у него рак простаты, он развелся с женой, и прекратил борьбу за кресло сенатора. Уже в июне все заметили, какой он теплый, обаятельный и романтичный человек. Анализ языка Джулиани показал, что он стал чаще говорить слова «я», реже «мы», использовать больше как позитивных, так и негативных эмоциональных слов. У него произошли драматические события в жизни, изменив его как личность, и это моментально отразилось в языке.
Анализировали ли вы речи диктаторов?
Да, мы изучали, как у лидеров, в частности, у Гитлера, менялся язык по мере приближения войны. Мы не публиковали этого исследования, но, насколько я помню, Гитлер значительно меньше стал говорить личные местоимения первого лица единственного числа по мере приближения 1939 года. Та же картина наблюдалась и с Бушем по мере подготовки вторжения в Ирак.
Расскажите о вашей работе по предсказанию уровня агрессивности террористических групп, о которой вы упоминали в своей книге?
У групп людей тоже есть свой характер, как и у отдельного человека. Одни группы агрессивны, другие нет. Одни разумны, другие – не очень. Мы заинтересовались возможностью создавать лингвистический профиль групп, изучая их коммуникацию – интервью, речи, статьи, пресс-релизы, посты в блогах и тому подобное. Мы особенно интересовались группами, такими как «Аль-Каеда». В общем, мы обнаружили, что группы, склонные к насилию, используют очень личный, простой, злой и эмоциональный язык, в сравнении с группами миролюбивыми. Мы также пытались научиться предсказывать, когда та или иная агрессивная группа может совершить акт насилия, основываясь на их речах. Сейчас мы можем это предсказывать, с вероятностью выше случайной, но до совершенства еще далеко.
Все ваши исследования касаются английского языка? Полагаете ли вы, что аналогичная картина существует и в русском языке?
Мы изучали и применяли свои методы на примере многих языков. Эти паттерны должны присутствовать в русском языке, так же, как они есть и в древнегреческом, и в китайском и многих других языках.
Как люди воспринимают человека, задающего много вопросов, включая риторические?
Здесь я должен говорить как ученый: здесь нет простого ответа. При прочих равных условиях, люди, которые задают много вопросов, как правило, неуверены в себе, особенно если цель вопросов – отвлечь внимание от себя. Но, если вы журналист, это ничего не значит. Это ваша работа – задавать вопросы.
Беседу вел Борис Зубков.
Здравый смысл иногда нас подводит. Если человек стал наркоманом, некоторые думают, что его дети станут предрасположены к наркотикам. Но говорить такое — то же самое, что и утверждать, что у жирафа шея стала длинной, потому что несколько поколений жирафа вытягивали и вытягивали свои шеи, чтобы есть как можно больше листочков с высоких веток дерева. Недавний эксперимент с крысами показал (Vassoler et al., 2012), что у мужской особи крысы, которую исследователи подсадили на кокаин, вырастают сыновья, у которых предрасположенность к этому наркотику гораздо ниже.
Началась шестая неделя курса Think Again: How to Reason and Argue от coursera.org. Курс по логике и обучает анализировать и оценивать аргументы и избегать ошибок в рассуждениях. Занятия ведут Walter Sinnott-Armstrong и Ram Neta, из Duke University. Курс начался весело и легко, когда его вел Уолтер (это он на картинке), а затем просто стал выносить мозг, когда начал вести Рэм. Тесты составлял, вероятно, бывший работник инквизиции. Вот, например, легенький пример (большинство примеров вообще трудно скопировать нормально):
Большой массив исследований говорит о связи между социально-экономическим статусом и заболеваемостью, и смертностью. Причиной этой связи называется хронический стресс, ускоряющий скорость старения в теле. 
Я писал уже более двух лет назад (
Первая часть 
Очевидно, что девушка в центре привлекает больше внимания, в обоих случаях. Это известный эффект центральности взгляда (
Вверху – суммарная длительность фиксаций и процентное отношение переходов от одной области интереса к другой (во втором случае сумма больше из-за большего количества участников). В обоих случаях центральная девушка получает огромное, более чем в 2 раза, преимущество в длительности фиксаций. Это связано и с относительно большей площадью, занимаемой ею на фотографии, в сравнении с боковыми девушками.
Как видим, отношение между девушками в обоих случаях, в общем-то, одинаковое. Но мне непонятно, почему средняя продолжительность фиксаций во втором исследовании была существенно ниже, чем в первом. Длительность экспозиции фотографий была одинаковая, 5 секунд. В первом исследовании средний возраст участников был 32,2 года, во втором – 28,7. Соотношение мужчин и женщин было одинаковым. Снижение числа участников во втором исследовании до числа участников в первом не приводило к существенным изменениям в этом показателе. Использовался один и тот же ай-трекер. Вот только размер диагонали монитора и разрешение экрана было не одинаковым. Это одна из возможных причин. Другая предположительная гипотеза – поворот моделей в другую сторону может иметь эстетические последствия. На тепловых картах видно, как зоны интенсивного зрительного внимания следуют изгибам тел девушек.
