Этим термином инуиты, живущие в районе Берингового пролива, называют «мужчину, который постоянно лжет и обманывает, крадет вещи и принуждает женщин к сексу; того, кто не слушает замечаний, и с которым постоянно возятся старейшины племени, решая, что с ним делать». Это записала антрополог Джейн Мёрфи из Гарвардского университета в 1976 году. Когда она спросила, а что делают с кунлангета, инуит сказал, что «кому-то приходится сталкивать его со скалы, когда никто не смотрит».

Большинство людей, которые недавно обсуждали эту заметку, говорили, что было бы здорово гипотетически вернуться к такой практике. Все понимают, что в современном обществе так решать проблему не принято. В небольшом племени один такой кунлангета может довести жизнь людей до отчаяния, вражды и поставить всех на грань выживания. Поэтому и решение такое простое и радикальное. 

В огромных обществах, в которых мы живем, такой человек может процветать, эксплуатируя все новых и новых людей, и, пользуясь гуманными нормами, избегать наказания, и даже становиться президентом компании или страны. Последствия его поведения будут так же разрушительны, но не так заметны. И если инуиты знали, что делать с кунлангета, то мы не знаем, и пока все наши попытки альтернативных способов обращения с такими людьми не привели ни к чему хорошему.  

Это лишь один пример того, что, несмотря на полеты в космос, сражения на микроуровне с вирусами и покорения цифровых миров, мы понятия не имеем, как строить здоровое общество, где нет бедности, насилия и воровства. Тот, кто разберется в этом и создаст практические формулы общественной жизни, станет самым выдающимся человеком всех времен и народов. 

В 1983 в Финляндии приняли закон, запрещающий все виды физических наказаний детей как учителями в школах, так и родителями.

И вот, спустя 28 лет, в 2011 году ученые (Österman, Björkqvist, & Wahlbeck, 2014) посмотрели, каков от этого эффект. Было опрошено 4,609 респондентов (2,632 женщин и 1,977 мужчин) возрастом от 15 до 80 лет. Исследователи учли другие возможные факторы.

Результаты:

• Число детей, которых били с использованием какого-то предмета (ремня, палки и проч.) значительно снизилось.

• Снизилось число убитых детей, в целом.

• Люди, которых подвергали большому числу физических наказаний в детстве, во взрослом возрасте гораздо чаще злоупотребляют алкоголем, страдают депрессией и психическими расстройствами.

• У таких людей также случалось больше разводов.

• Эти люди чаще других пытались покончить жизнь самоубийством.

Вот, стоит только прекратить бить детей, как и мир и люди в нем сразу становятся лучше.

Österman, K., Björkqvist, K., & Wahlbeck, K. (2014). Twenty-eight years after the complete ban on the physical punishment of children in Finland: Trends and psychosocial concomitants. Aggressive Behavior, doi: 10.1002/ab.21537.

Кадр из серии второго сезона сериала «Карточного домика» (House of Cards): Фредди, который готовит самые вкусные ребрышки в Вашингтоне, говорит, что когда жара достигнет 38 градусов по Цельсию, мужик, который обычно бьет свою жену дома, начнет бить ее еще на улице. «Это будит в нас зверя, да?», соглашается Андервуд.

Попалась любопытная статья (Rotton & Cohn, 2004), интересная развитием идеи и наблюдениями, чем даже объектом исследования.

Уже сравнительно давно психологи обнаружили связь между температурой окружающего воздуха, агрессивностью, и преступностью. Обычный и самый дешевый метод сопоставления таких переменных – газеты с криминальной хроникой и данными метеосводок.

Была создана модель избегания негативного аффекта, которая помогает объяснить и предсказывать такое поведение: как только жара достигает определенных величин, это создает дискомфорт, выражающейся в повышенной агрессивности. Когда столбик термометра поднимается еще выше, агрессивность сменяется желанием спастись от жары, купаясь в воде или укрываясь в прохладе.

Только некоторые ученые установили, что связь температуры воздуха и преступностью была сильнее в районах с низким экономическим статусом. Иными словами, в богатых районах фактора погоды легче избежать. Как? Использованием кондиционеров, например.
Замеры показывают, что в США жители проводят дома 95,2% времени, и даже в солнечной Калифорнии 93,8% времени дня – внутри помещения. И чем человек богаче, тем больше вероятность кондиционера дома, и, в метафорическом и буквальном смысле, можно остыть.

В идеальном мире, одного этого факта было бы достаточно для применения в реальной жизни, для снижения агрессивности – с помощью создания прохлады. Установка тысячи кондиционеров и разбитие парков с фонтанчиками в неблагополучном районе будет дешевле последствий агрессивности – как для экономики, так и для социальной жизни людей.

Посмотрите на чудный график, где красным показано число тяжких насильственных преступлений в зависимости от сезона в обычных условиях, а зеленым – в условиях климат-контроля помещения:

Подобные данные существуют и по дням недели, когда больше всего насилия совершается в субботу и воскресенье, и по времени дня – когда больше насилия происходит с 9 вечера до 3 ночи. И почти всегда, когда есть климат-контроль, преступлений меньше.

А вот зависимость насильственных преступлений от температуры на улице и внутри помещения:

Rotton, J., & Cohn, E. G. (2004). Outdoor temperature, climate control, and criminal assault: The spatial and temporal ecology of violence. Environment and Behavior, 36(2), 276-306. doi: 10.1177/0013916503259515.

Меня попросили написать что-то реально важное. Действительно, есть ситуации, когда нам жизненно необходимы идеи, варианты, и правильные  решения. Поговорим о детях – что может быть важнее?  Существуют, общепризнанно, три главных страха родителей и реальные опасности для детей: беременность, наркотики (или алкоголь) и насилие. Сегодня мы говорим о беременности.

Ничего особенно хорошего в подростковой беременности и мамах-тинейджерах, прямо скажем, нет (Stein & St. George, 2009).

Мамы-подростки вероятнее всего:
1) бросят школу и перестанут учиться,
2) их заработок в будущем, и, в целом, на протяжении всей жизни, будет ниже других сверстников,
3) останутся матерями-одиночками,
4) дополнительно плюс в 25% случаях родят еще одного ребенка до достижения двадцатилетнего возраста.

Дети матерей-подростков, вероятнее всего (Terry-Humen, Manlove, & Moore, 2005):
1) станут жертвами насилия в семье,
2) отправятся в детский дом,
3) будут развиты хуже сверстников,
4) бросят школу до окончания,
5) отправятся в тюрьму подростками, или молодыми людьми.

Эти вероятности учитывают социально-экономический статус и другие характеристики. Иными словами, это все очень серьезно, независимо от того, девочка из бедной или богатой семьи.

Какой именно подросток имеет больше шансов стать слишком молодой матерью? Исследования (Bonell et al., 2005, Fletcher et al., 2007, Harden et al., 2006) показывают, что это девочки-подростки, занимающиеся незащищенным сексом, а это, в свою очередь, связано с тем, с какой компанией они водятся, есть ли у них более-менее ясные планы на будущее. А это зависит от того, насколько они интегрированы в общество. Иными словами, если девочка чувствует себя чужаком в школе и во дворе, социально-исключенной, оторвана от общества, то она, вероятнее всего, будет водиться с плохими ребятами, плевать на будущее, и иметь склонность к рискованному поведению. Один из видов такого рискованного поведения – незащищенный секс.

Социальная изоляция, — нешуточное дело. По ощущениям, это — как реальная физическая боль. Социальная изоляция ведет к отказу от важнейших вещей в жизни в обмен на немедленное удовольствие. Смотрите больше здесь: И снова о деньгах.

Я как-то писал о том, что является показателем и одновременно средством против социальной изоляции здесь: Про собак, Достоевского и сопереживание  и здесь: Одиночество, теплая ванна и плюшевый мишка. Это прекрасно, но одной собакой и ванной дело не решишь, когда вопрос стоит о таком серьезном деле, как беременность подростка.

Ужасное заключается в том, что большинство советов, которые получают родители, не меняют ситуации. Эффективность практически всех государственных программ по предотвращению подростковой беременности — неизвестна, в лучшем случае они не работают, а зачастую – приводят к ухудшению ситуации.

Что же делать в таком случае? Надо изменить вербализацию себя подростком. Уйти от описания себя вроде: «я – никому не нужный здесь человек», «меня здесь никто не любит», и т.п., и превратить в: «я – любимый и популярный ученик в своей школе», «меня в школе любят и уважают» и т.п.

А самый лучший способ изменить видение себя – сначала поменять поведение. И видение изменится соответственно, например: «поступай хорошо – станешь хорошим», и даже, если угодно: «поступай как богач, станешь богачом».

Одно из реально действующих решений – занять такого подростка общественно-полезной добровольной работой. Звучит, может быть, пафосно, но это, вероятнее всего, самое эффективное средство (Klerman, 2004; Teen Pregnancy, 2008). Это означает – привести его и увлечь благотворительной работой, социальными мероприятиями и прочими, в таком же духе. Хотя бы 20 часов в год, поставьте себе цель, это доказала программа – это работает. Подростки втягиваются и проводят гораздо больше времени. Добровольная работа – это поведение, и оно изменит видение самой себя подростком. Девочка, практически сразу, сможет сказать, что она кому-то нужна, что ее любят, и что она – ценный член общества. Ее реально где-то ждут и ей рады каждый раз, когда она приходит. И риски покорежить свою жизнь начинают стремительно уменьшаться. Это приводит, в частности, (в сравнении с обычным подростком) к увеличению возраста, когда девочка-подросток занимается сексом в первый раз, уменьшению частоты занятий сексом, снижает риск подростковой беременности на 50%, и увеличивает успеваемость (O’Donnell et al., 2002; Wilson, 2011).

Смысл этой статьи – помочь родителям предотвратить подростковую беременность, прежде всего. Было бы наивно предполагать, что это должно вызывать интерес у местных или национальных властей.  А пока в школах занимаются программами, которые не работают, это подростки и их родители, кто платит за это цену.

Bonell, C., Allen, E., Strange, V., Copas, A., Oakley, A., Sephenson, J., & Johnson, A. (2005). The effect of dislike of school on risk of teenage pregnancy: Testing of hypotheses using longitudinal data from a randomised trial of sex education. Journal of Epidemiology and Community Health, 60, 502–506.

Fletcher, A., Harden, A., Brunton, G., Oakley, A., & Bonell, C. (2007). Interventions addressing the social determinants of teenage pregnancy. Health Education, 106, 29–39.

Harden, A., Brunton, G., Fletcher, A., Oakley, A., Burchett, H., & Backhans, M. (2006). Young people, pregnancy and social exclusion: A systematic synthesis of research evidence to identify effective, appropriate and promising approaches for prevention and support. London: EPPI-Centre, Social Science Research Unit, Institute of Education, University of London.

Klerman, L. V. (2004). Another chance: Preventing additional births to teen mothers. The National Campaign to Prevent Teen and Unplanned Pregnancy. Retrieved from http://www.thenationalcampaign.org/default.aspx

O’Donnell, L., Stueve, A., O’Donnell, C., Duran, R., Doval, A. S., Wilson, R. F., Haber, D., Perry, E., & Pleck, J. H. (2002). Long-term reductions in sexual initiation and sexual activity among urban middle schoolers in the Reach for Health Service Learning Program. Journal of Adolescent Health, 31, 93–100.

Stein, R., & St. George, D. (2009, March 19). Teenage birth rate increases for second consecutive year. Washington Post, pp. A1, A4.

Teen Pregnancy (2008). Centers for Disease Control and Prevention. Retrieved July 3, 2008, from http://www.cdc.gov/reproductivehealth/AdolescentReproHealth/

Terry-Humen, E., Manlove, J., & Moore, K. A. (2005). Playing catch-up: How children born to teen mothers fare. National Campaign to Prevent Teen Pregnancy. Retrieved from http://www.teenpregnancy.org/works/pdf/PlayingCatchUp.pdf

Wilson, T. D. (2011). Redirect : the surprising new science of psychological change (1st ed.). New York, NY: Little, Brown and Company.