Есть гипотеза, которая утверждает, что мы как вид отделились от своих предков в африканской саванне, где и прожили несколько миллионов лет. Мы жили небольшими группами, занимались охотой и собирательством. В соответствии с этой гипотезой, ученые предложили, что именно вид саванны будет казаться нам самым родным и привлекательным.
Ландшафт там выглядел и до сих пор выглядит так:
• Открытые пространства низкорослой травы, перемежающейся кустами и небольшими рощами.
• Наличие признаков воды или видимость ее в прямой видимости.
• Возможность просмотра горизонта как минимум в одном направлении.
• Присутствие животных и птиц.
• Наличие как цветов, так и фруктовых деревьев.
Такой ландшафт позволяет увидеть хищников и других врагов, а также дичь, обеспечивает защиту, питание и воду и создает чувство контроля над пространством. Что интересно, нам это действительно очень нравится.
В одном эксперименте ученые показывали пять видов ландшафта разным возрастным группам (8, 11, 15, 18, 35 лет и люди старше 70) и просили и ответить, какое из увиденных мест они хотели бы посетить или жить. Среди пейзажей были: восточноафриканская саванна, пустыня, тропический, хвойный и лиственный леса. Практически никому не нравилась пустыня, а люди старше 15 лет вызывали предпочтение к лиственным и хвойным лесам.
Самые интересные результаты были получены в группе детей восьми лет: они все предпочитали саванну как для жизни так и для посещения. Они никогда не были в подобных местах, и ученые предполагают, что это запрограммированное в мозге предпочтение. Это предположение называется гипотеза саванны. Как только мы взрослеем, нам начинают нравиться и другие пейзажи, в зависимости от места проживания. Эта гипотеза был подтверждена и в других экспериментах. Гипотеза саванны, возможно, — самая романтичная гипотеза в науке, потому что пытается ответить на один из самых интригующих смыслов нашей жизни – поиска своего места, своего дома и желания вернуться к своим корням.
Ученые пошли дальше, и выяснили, что нам также нравится совершенно определенный вид деревьев, именно тот, которые типичны для саванны. Обратите внимание на японские сады. Это – зонтичная акация (Acacia tortilis), дерево, которое вы видели на уроках географии в школе, в фильмах или даже в своих снах. Она — на фото в начале статьи.
Само наличие дерева – индикатор красоты и пригодности: если вы видите растущую акацию, это означает, что в этом месте есть всё, что нужно человеку для жизни.
Наши критерии красоты лица и тела человека, вероятно, запрограммированы. Такая же ситуация и с предпочитаемыми ландшафтами. Когда мы смотри на красивого человека или ландшафт, наш мозг показывает активацию одинаковых регионов. Если в человека нам нравятся большие глаза, полные губы и тонкая талия, то в ландшафте – обещание всех необходимых ресурсов, предсказуемость и свобода. Это позволяет выжить, и эволюция сказала нам, что если это помогает жить и продолжать свой род, то это красиво. Когда мы взрослеем и окунаемся в современную жизнь, эта программа в нашем мозге отчасти корректируется.
Так же, как мы начали заниматься улучшением своего вида с помощью парикмахерского и портновского искусства, косметики, и пластических операций, мы стремимся сделать красивее и среду, в которой мы живем. Обратите внимание, как японские садовники, в погоне за высоким эстетизмом, создают формы деревьев, которые похожи на деревья саванны – места, которого они никогда не видели!
Сады и цветы создают для нас атмосферу богатства природы, которое обещает нам все лучшее, чтобы мы жили, любили и продолжали свой род. Красота – это жизнь, а жизнь – красота.
PS. А у меня, как случайно выяснилось, просто сносит крышу от вида сельской местности южной Англии. Первый раз я заметил это еще в 90-х годах, а позже еще несколько раз ощутил это же — вот стоишь на дороге, смотришь на поля, луга и леса, и чувствуешь себя, как будто вернулся наконец-то домой после столетней разлуки. Последний раз вот стоял и думал: «да что ж это такое-то, твою мать?» Ни российский, ни средиземноморский ландшафт такого эффекта не производит. Странно.
Balling, J. D., & Falk, J. H. Development of visual preference for natural environments. Environment and Behavior, 1982. 14(1): pp. 5–28.
Chatterjee, A. (2014).The aesthetic brain: how we evolved to desire beauty and enjoy art. New York:Oxford University Press.
Han, K. T. An exploration of relationships among the responses to natural scenes: Scenic beauty, preference, and restoration. Environment and Behavior, 2010. 42(2): pp. 243–270.
Heerwagen, J. H., & Orians, G. H. Humans, habitats, and aesthetics. In The Biophilia Hypothesis S. R. Kellert & E. O. Wilson (Eds.). 1995, Washinton, DC: Island Press.
Kaplan, R., & Kaplan, S. (1989). The Experience of Nature: A Psychological Perspective, New York: Cambridge University Press.
Orians, G. H., & Heerwagen, J. H. Evolved responses to landscapes. In The Adapted Mind: Evolutionary Psychology and the Generation of Culture, J. H. Barkow, L. Cosmides, & J. Tooby (Eds.). 1992, : New York: Oxford University Press, pp. 555–580.
Synek, E., & Grammer. K. (1998). Evolutionary Aesthetics: Visual Complexity and the Development of Landscape Preference.
С 20 по 23 октября 2014 года в Москве состоится XIX международная научно-практическая конференция «Косметическая индустрия: взгляд в будущее».
Продолжение. Начало
Итак, что мы имеем – 2 картинки высокого разрешения, чуть-чуть отличающиеся друг от друга. На них смотрели в течение 5 секунд по 15 человек, люди разные, но смотрели на одном и том же 32-х дюймовом мониторе, в том же самом месте, с помощью одной и той же программы, освещения и ай-трекера. В исследовании с шоколадным пятнышком — 5 мужчин и 10 женщин, возрастом от 23 до 49 лет (средний возраст 33 года), все правши. В исследовании без пятнышка – 4 мужчин и 11 женщин, возрастом от 24 до 40 лет (средний возраст 30,4 года), одна женщина – левша.




Но что это? Если кликнуть на картинку в начале статьи, то можно увидеть что-то между зубами девушки (слева), куда как раз приходится максимальное число фиксаций.
В исследовании канадских учёных (Heisz, Pottruff, & Shore, 2013) был поставлен вопрос, почему женщины, в целом, узнают лица лучше, чем мужчины. Учёные показывали большое количество фотографий, как мужчинам, так и женщинам, регистрируя движения и фиксации глаз с помощью ай-трекера.



В тестировании приняло участие 15 человек (5 мужчин и 10 женщин), возрастом от 23 до 49 лет, (средний возраст 33 года). Меньше на пять человек, чем в предыдущем, но это не так важно. Все остальные условия просмотра, в том числе, разрешение изображений и размер экрана монитора, были одинаковы.

Для сравнения, тепловая карта оригинала (справа) и модифицированной фотографии:
Теперь наша девушка уже вовсе не так привлекательна для глаз. Внимание уходит чуть ниже, на другую женщину с бантом. Новая женщина, с кисловатым выражением лица и с фиолетовым бантом, привлекает внимание, хотя и не так много, как первая – возможно, из-за темного по цвету банта и расположения подальше от центра. Это вновь подтверждает тезис о том, что если женщина хочет быть привлекательной для глаз, в буквальном смысле, стоит озаботиться яркими/контрастными аксессуарами, и располагаться максимально близко к центру.
Как видите, ему удается оставаться почти незамеченным, даже если смотреть на него в упор – центр одного из очагов внимания рядом с ним, но не на нем! Никто из респондентов его не замечал и не отмечал ничего необычного. Конечно, кто-то скажет, что это просто отражение света или неба в очках, но мы же не настолько наивны, чтобы поверить в эту версию! Перед нами, очевидно, на выбор: либо сверхчеловек, который по неосторожности не затушил свои суперглаза-лазеры, либо северокорейский аналог гугл-очков. Другие мужчины, если посмотреть, были более предусмотрительны. Мы видим, как мужчина отшатнулся, в последний момент осознав, что его сфотографировали, но сохранил самообладание, чтобы не смутиться.
Первая часть 
Может быть, мне попались одни любители рыбалки? Нет, на фото смотрели 20 человек, в основном женщины (3 мужчин и 17 женщин), возрастом от 22 до 48 лет, (средний возраст 30,7 лет). Фото показывалось на 5 секунд на 24 дюймовом мониторе. Чтобы проверить, нет ли тут зависимости от пола, я сделал карты отдельно для женщин и мужчин:
Отличия между ними можно объяснить числом участников, то есть, смотрели на фото мужчины и женщин фактически одинаково.
Неожиданный, казалось бы, интерес к лодке за счет внимания к людям. Кстати, вы заметили, сколько именно людей на фотографии? Может быть, как раз игнорирование фотографом людей и их лиц (взгляд со спины), и даже пренебрежением показать их всех, отсутствие у компании признаков активного общения, создает из них просто зрителей, следящих за главным действующим объектом картины — удочками на лодке. Если так, то это сильный прием — завести внимание зрителя глазами и поведением героев произведения; сильный — потому что отвлечь наше внимание от человека весьма трудно.
За 5 секунд сложно разобраться в происходящем, и зритель пытается увидеть это в лицах участников сцены.
Если бы Брессон обрезал фотографии ( а он этого никогда не делал), то следовало бы, на мой взгляд, обрезать крайнего левого заключенного, который нарушает баланс.

Окна на стене — пример того, как можно взять и увести внимание зрителя в каком-то направлении.
Как вы видите, фото с мадридскими мальчишками просматривалось энергичнее – длительность фиксаций меньше, скорость саккад выше, длина их больше, словно фотография больше по размеру и зритель пытается ее охватить побыстрее. Напротив, фото с пикником – самая «медленная» фотография. И теперь, глядя на них, с этим легко согласиться. Интересно, насколько скорость движения объектов, изображенных на фотографии, размеры объектов и расстояние между ними влияют на просмотр и его характеристики.