Обоняние – по сравнению с другими органами чувств, такими как зрение и слух – имеет привилегированный доступ к разгадке детских воспоминаний. Все началось с романа французского писателя Марселя Пруста, который был особенно заинтересован в понимании механики своего собственного бытия и той роли, которую в нем играет память. Проект привел к десятилетнему исследованию его жизни в более чем миллионе слов (1 267 069 слов, если быть точным). Обычный роман в 250 страниц обычно состоит из 75 000 слов. В романе «В поисках утраченного времени» (À la recherche du temps perdu, 1913-1927) есть поразительный отрывок в самом начале романа, когда рассказчик Пруста, Марсель, средних лет, потягивает чайную ложечку тиллеля (чай из цветущей липы), смешанного с крошками маленького пирожного мадлен. Вкус и запах вызывают сцены из его детства: они возвращают его в старые дома деревни, где он вырос, на улицы, по которым его посылали с поручениями, в скверы и сады и, наконец, в спальню тети Леонии, где он пил пропитанный мадленом тиллеля:
И как только я узнал вкус кусочка мадлена, обмакнутого в липово-цветочный чай, который тетя давала мне […] сразу же старый серый дом на улице, где находилась ее спальня, прилетел, как трап, чтобы пристроиться к маленькому крылу, выходящему в сад, который был построен для моих родителей позади него [… А вместе с домом – город, с утра до вечера и в любую погоду, площадь, куда меня отправляли перед обедом, улицы, куда я ходил по делам, тропинки, по которым мы гуляли в хорошую погоду. И как в игре, которой японцы развлекаются, наполняя фарфоровую чашу водой и опуская в нее маленькие кусочки бумаги, до тех пор неясные, которые, как только их погружают в воду, вытягиваются и принимают форму, окрашиваются и различаются, становятся цветами, домами, человеческими фигурами, твердыми и узнаваемыми, так и теперь все цветы в нашем саду и в парке М. Сванн, вода в воде, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода. Swann’s park, water-lilies on the Vivonne, and the good people of the village and their little dwellings, and the church and all of Combray and its surroundings, all this that is assuming form and substance, emerged, city and garden alike, from my cup of tea.
После публикации романа психологи и неврологи пытались понять и воспроизвести то, что стало известно, как феномен Пруста. Теперь мы знаем, что запахи лучше других стимулов вызывают автобиографические воспоминания. Это объясняется прямыми связями обоняния с частями лимбической системы, участвующими в формировании эмоций и памяти. Нейронная основа обоняния уникальна. Обоняние – единственное чувство, которое обходит таламическое реле и имеет первичный доступ к областям мозга, обычно активным во время эмоциональной обработки (миндалина), формирования долгосрочной памяти (гиппокамп) и когнитивных рассуждений и оценок высшего порядка (орбитофронтальная кора). Именно этот необычный нейронный состав привел многих к предположениям об уникальной роли обоняния в памяти, эмоциях и познании высшего порядка.
Что означает феномен Пруста?
Для Барри К. Смита немедленное и непроизвольное воспоминание, вызванных запахом, вызывает интересные философские и научные вопросы: «Действительно ли воспоминания о запахах возвращают нас к тому, как все было, или они просто вызывают в нас убеждение, что все было именно так? В конце концов, мы не можем вернуться назад и проверить, точно ли наши воспоминания соответствуют запомненной сцене. Возможно, воспоминания о запахах просто передают интенсивное яркое ощущение прошлого, как будто оно переживается заново, подобно тому, как дежа вю заставляет нас чувствовать, что мы уже переживали этот опыт раньше». Это интересное философское замечание, поскольку оно предполагает, что Пруст приводит нас к эпистемологической головоломке в том смысле, что мы просто не можем знать, каков точный статус восстановленного опыта. Мозг — это черный ящик, и мы не можем полностью понять электрохимические процессы, происходящие внутри черепа.
Пруст показывает нам, что эмоции и ощущения приходят раньше воспоминаний. Когда он пьет чай, проходит много времени, прежде чем возникает автобиографическое, семантическое воспоминание (рассказ о воспоминании). В романе воспоминания о Комбре, его улицах и парках и, наконец, о доме его бабушки, занимают шесть страниц: извлечение воспоминаний, вызванных запахом, на самом деле является тяжелой работой, потому что запахи трудно назвать и описать. Обоняние известно, как молчаливое чувство. Хотя запахи могут вызывать сильные эмоциональные ощущения, которые могут стать столь же эмоциональными воспоминаниями, нам трудно идентифицировать запахи – если только вы не принадлежите к джахаи, сообществу охотников-собирателей, живущих на Малайском полуострове, которые могут назвать запахи так же легко, как цвета. Запах не только дает более эмоциональные воспоминания, но и отличается от вербальной или визуальной информации.
Запахи особенно хорошо вызывают ностальгию, что не удивит читателей Пруста, хотя тонкости влияния обоняния на возникновение ностальгии описаны очень подробно. И эта ностальгия имеет множество положительных эффектов для людей: «Вызванная ароматом ностальгия предсказывает более высокие уровни позитивного аффекта, самооценки, самодостаточности, оптимизма, социальной связанности и смысла жизни».
Феномен Пруста показывает, что литература способна дать возможность различным дисциплинам говорить друг с другом. Нейронаука может объяснить, почему запах является сильным спусковым крючком, психология может показать, какие стимулы оказывают особенно яркое и эмоциональное воздействие, но литература играет не менее важную роль в раскрытии того, как работает память. Можно утверждать, что без литературы эмоции остаются безмолвными, что литература — это ключ к тому, чтобы дать голос безмолвному чувству.
Более широкое значение феномена Пруста связано не только с ностальгией по нашему личному, субъективному прошлому: вызывая сильные, эмоциональные воспоминания детства, мы воссоединяемся с нашими прежними «я», с теми «я», которые мы (возможно) забыли. Этот процесс полезен, поскольку позволяет нам взглянуть на свою жизнь под другим углом, что дает нам возможность перспективы и созерцания. Эти моменты сталкивают нас с нашими молодыми «я», возможно, другими, более невинными, и таким образом задают вопросы о самости и причинности – мы задаемся вопросом, как мы оказались там, где мы сейчас – какой жизненный выбор, мотивы и желания привели нас туда, где мы оказались сегодня.
- Этот отрывок взят из книги «Запах, память и литература в Черной стране» (Palgrave Macmillan), под редакцией Себастьяна Гроса и Р.М. Фрэнсиса.
Какой запах вызывает больше эмоций? Классический 
В 1688 году швейцарский врач Йохан Хофер в своей диссертации ввел термин ностальгия (слово, состоящее из двух греческих корней, nostos – дом, и algos – боль), как симптом болезни Schweizerheimweh (Швейцарская тоска по дому). С тех пор ностальгию полагали как настоящее психическое расстройство. Считалось, что эта болезнь часто возникала у швейцарских наемников, которые, оказываясь на долгое время на равнинах, болезненно переживали отсутствие горных пейзажей. Кроме этого, врачи серьезно полагали, что у швейцарцев – предрасположенность к заболеванию из-за повреждений мозга с самого детства, возникающих в результате того, что они слышат беспрестанное позвякивание колокольчиков на коровах, пасущихся на альпийских лугах. С фантазией у врачей было все в порядке, как видите. Врачебное мнение было таково, что человек при ностальгии настолько озабочен событиями в прошлом, что ему не нравится настоящее и пугает будущее. В принципе, некоторые так до сих пор и думают.