Category Archives: Психология убеждения

Статьи, относящиеся к психологии убеждения

Сила лекарства зависит от доктора. Про плацебо, часть первая

плацебо

Несмотря на все, что мы знаем о плацебо, новые исследования открывают все новые грани и глубины понимания. А эти глубины есть, плацебо – крутая штука. Посмотрите сколько таланта, денег и времени тратит фарминдустрия, чтобы эффективность лекарств могла хотя бы слегка превысить плацебо эффект. Плацебо – это не таблетка, и не процедура; механизм плацебо – у нас между ушами, это мы сами, и это ключ к тому, кто мы такие и как мы устроены. Давайте посмотрим на несколько экспериментов именно с такой точки зрения.

Ученые из исследовательского университета Дартмут колледж (Chen et al., 2019) провели остроумный эксперимент. Они набрали студентов, которым предстояло играть роли либо пациентов либо докторов. «Докторам» объяснили, что они будут делать больно своим «пациентам», но не сильно, путем прикладывания к плечу горячего наконечника. Наконечник нагревался с помощью компьютеризированной системы, точно до 47 градусов Цельсия. Это вызывает немного боли, но не ведет к ожогу. Доктора должны были проверить силу плацебо на пациентах, поэтому перед прикладыванием горячего наконечника должны были нанести на плечо мазь – в одном случае обычный вазелин, а в другом случае – термедол, обезболивающее местного действия. Пациенты не знали, что они получают – реальное лекарство или плацебо, а доктора – знали.

Докторам дали самим попробовать мази, и они убедились, что вазелин не работал, а термедол действительно снижал ощущение боли. Затем доктора приступили к работе с пациентами, и оказалось, что термедол оказывал куда большее обезболивание, чем вазелин. Пациенты не просто говорили, что боли меньше – это было видно по показаниям электрической активности кожи – проверенному и надежному измерителю стресса и боли: люди были гораздо спокойнее с термедолом.

Но мы же не зря сказали, что это было хитрое исследование: обе мази были обычным вазелином. Но как получается, что одно и тоже плацебо работало по-разному?

Ученые обманули «докторов». Когда им делали больно после термедола, то просто уменьшали температуру наконечника, чтобы доктора сами поверили в действие лекарство.

Еще в этом исследовании каждому пациенту к голове крепили камеру GoPro, которая снимала лицо доктора во время процедуры.

Все эти видео затем анализировались компьютерной программой, натренированной на распознание микродвижений мышц лица. Выяснилось, что лицо доктора, думающего, что он дает бесполезный вазелин или работающее обезболивающее – отличались.

Программа фиксировала, что лицо доктора выражало боль, эмпатически переживая вместе с пациентом, в гораздо меньшей степени, когда использовался тремедол. Доктор знал и верил, что пациент не почувствует боль, так же как и он сам не чувствовал ее.

Программа также увидела, что глаза доктора практически подмигивают, когда наносили вазелин, но настолько быстро и незаметно, что это нельзя сознательно заметить.  Доктора неосознанно выдавали отношение доктора к бесполезной мази, которая не поможет при боли.

Эксперименты были повторены, чтобы убедиться, что это не случайные эффекты. Мы увидели еще одно проявление работы плацебо, когда вместо инертной мази работало другое – вера доктора. Авторы назвали это социально-передаваемый плацебо эффект.

В другом исследовании Стэнфордского Университета (Leibowitz et al., 2018), участникам делали в плечо укол гистамина, который вызывает аллергическую реакцию в виде сыпи. Через шесть минут, позволив реакции начаться, доктор говорил одной половине участников: «сейчас я помажу место антигистаминовым кремом и реакция уйдет». Второй половине он говорил обратное: «Сейчас я помажу место укола мазью, которая усилит действие гистамина, и реакция увеличится».

Через 10 минут так и происходило. Это было ожидаемо: в первом случае сыпь проходила, во втором – усиливалась. В этом нет ничего нового, и поэтому психологов интересовало другое – социальный контекст: может ли он, как и гистамин, проникнуть под кожу?

Ученые смоделировали два типа докторов, исходя из двух параметров. Первый параметр – эмпатия, где доктор мог быть очень внимательным или холодным. Второй параметр – компетенция. Доктор первого типа была очень участлива, спрашивала, глядя в глаза, искренне интересовалась собеседником, у нее был значок ординатора Стэнфордского Центра Аллергии, на столе – порядок, и все процедура была выполнена аккуратно и как по учебнику. Доктор второго типа не смотрела в глаза, задавала вопросы формально, не выражая эмоций, на халате – значок студентки-практикантки, стол был захламлен, а процедура была выполнена неряшливо и неуклюже.

Оказалось, что эффект от крема, когда процедура выполнялась приветливым доктором, усиливался. Слова же некомпетентного и холодного доктора вообще никак не повлияли на действие крема.

Как мы увидели, в первом случае, чтобы возник эффект плацебо, веру надо было иметь доктору, а во втором случае – верить самому доктору. Доктор как целитель с уверенными и открытыми манерами общения, добрый, с эмпатией к пациенту, верой в себя и первоклассными знаниями – сам по себе важная интервенция, не менее значимая, чем терапии или лекарства. Где вот только найти таких? :)

Chen, P.-H. A., Cheong, J. H., Jolly, E., Elhence, H., Wager, T. D., & Chang, L. J. (2019). Socially transmitted placebo effects. Nature Human Behaviour. doi: 10.1038/s41562-019-0749-5

Leibowitz, K. A., Hardebeck, E. J., Goyer, J. P., & Crum, A. J. (2018). Physician Assurance Reduces Patient Symptoms in US Adults: an Experimental Study. Journal of General Internal Medicine, 33(12), 2051-2052. doi: 10.1007/s11606-018-4627-z


Хрустящая морковка в лимонной глазури

морковка в глазури

Как показывает нашумевшее исследование психологов из Стэнфордского Университета (Turnwald et al., 2019), здоровую еду надо уметь продавать. Когда продукты здорового питания предлагаются покупателям, главный акцент ставится на пользе, натуральности и отсутствии вредных добавок, но этого оказывается недостаточно.

Особенно это касается подростков, которые, среди всех возрастных групп, меньше всех других едят овощей. Это объясняется и прекращением влияния со стороны родителей, и тем давлением, которые оказывают сети ресторанов быстрого питания. В этих заведениях не стесняются описывать свои блюда так, что начинают течь слюнки, причем, во многих случаях, течь необоснованно. С другой стороны, «Ешь морковку, это полезно» – неудачная попытка продать. Отсутствие характеристик, описывающих приятные сенсорные ощущения, фактически, говорит о том, что еде нечем похвастать в плане вкуса и аромата.

Ученые решили проверить, так ли это на самом деле. Исследование, которое заняло три года, включило в себя студентов из почти 60 колледжей и университетов, и собрало данные о 140,000 решений по 71 овощному блюду.

Каждое овощное блюдо описывалось в трех вариантах: либо нейтрально, либо с акцентом на пользу, либо с добавлением вкусовых, обонятельных или текстурных элементов.
Например:

  • Баклажаны с картошкой
  • Полезные баклажаны с картошкой
  • Баклажаны на гриле под чесночным соусом с картошкой по-деревенски

Блюда, в которых отражался вкус, продавались на 14% больше, чем блюда с нейтральными названиями, и на 29% больше, чем блюда с акцентом на пользу. Даже нейтральное название продавалось лучше, чем «здоровое»!

Оцените все же это по достоинству: вы даете людям абсолютно одинаковые блюда, баклажаны с картошкой, но называете их по-разному, и одни «улетают», а от других – воротят нос.

Кроме того, что покупали больше, еще и ели на 40% больше – ведь исследователи следили за тем, что оставалось на тарелках и скрупулезно все взвешивали.

Алиа Крам, психолог из команды исследователей, считает, что «вкусное» название создает ожидание позитивного опыта.

Алия Крам считает это исследование очень важным: «Это радикально новый подход к здоровому питанию, в отличие от сегодняшнего, когда мы фокусируемся на здоровье  и игнорируем вкус, что формирует наши ожидания, что здоровая еда – невкусная и скучная».

Теперь вы знаете, как «продать» своему ребенку, партнеру или даже себе лично хрустящую брокколи в чесночно-сливочном соусе. И не только еду.

Turnwald, B. P., Bertoldo, J. D., Perry, M. A., Policastro, P., Timmons, M., Bosso, C., … Crum, A. J. (2019). Increasing vegetable intake by emphasizing tasty and enjoyable attributes: A randomized controlled multisite intervention for taste-focused labeling. Psychological Science, doi:10.1177/0956797619872191


Маленькие истории. Крысы

ХанойФранцузская колонизация Вьетнама. Конец 19 века. Генерал-губернатор стремится сделать французские кварталы Ханоя максимально европейскими. Широкие улицы, виллы с широкими окнами, множеством спален, и даже с туалетами. Французы построили канализацию, представляющую собой вершину модернизма. Это был пример чистоты, прогресса и французской «цивилизационной миссии». Она была, в основном, во французских кварталах. Французам очень нравилась канализация.

Но не только им: как оказалось, они создали 15 километров рая для других жителей столицы. Никогда прежде ханойские крысы не имели столько безопасности и уюта! Никто не мешал им размножаться и играть, а когда хотелось кушать – прямо над их головой располагались самые богатые едой места во всем Вьетнаме!

Крысы расплодились, и посыпались жалобы. Неприятно сидеть на прекрасном белом туалете, когда снизу лезут крысы. Хуже того, в европейском квартале вспыхнула чума, и переносчиками подозревали тех же крыс.

В 1902 году французское управление создало небольшую армию вьетнамцев для убийства крыс. Тогда и стали понятны масштабы противника. Если за первую неделю войны убили около 8 тысяч крыс, то через месяц уже опытные убийцы крыс только за один день убивали, в среднем, по 10 тысяч крыс. В особо удачные дни – 15-20 тысяч крыс, только представьте себе!

Несмотря на такие победы, заметного уменьшения противника не наблюдалось. Колониальные власти решили вовлечь в войну больше бойцов, и предложили всем желающим участвовать. Каждый, кто принесет в муниципалитет отрезанный хвост крысы, получал 1 цент.

Народным массам идея пришлась по душе. Все шло прекрасно, хвостики прибывали, монетки звенели. Французы были чрезвычайно горды этой гениальной идеей, которая к тому же поощряла и развивала у аборигенов чуждый еще для них дух предпринимательства.

Только вот что-то крыс как-то меньше не становилось. Французы чаще и чаще начали видели крыс без хвостов. С предпринимательским духом у вьетнамцев было все хорошо. Новоиспеченные профессиональные вьетнамцы-ловцы крыс рассудили, что убивать крыс – се равно что убивать свой бизнес. Поэтому они отрезали крысам хвосты и отпускали на свободу, чтобы те плодились и давали больше хвостов. Другие предприниматели стали завозить хвосты из других мест и даже из-за границы. Третьи стали создавать фермы по выращиванию крыс.

Французы сдались и прекратили войну.

Это реальная задокументированная история, которая служит иллюстрацией “эффекта кобры” – потому что аналогичная история якобы (якобы, потому что безусловных доказательств истории нет) случилась в британской колониальной Индии в Дели, только с кобрами.

Vann, M. G. (2003). Of rats, rice, and race: The great Hanoi rat massacre, an episode in French colonial history. French Colonial History. 4: 191–203.

Другие Маленькие истории.


Хореография убеждения

Derren BrownВ свое время я был большим фанатом Деррена Брауна и мне нравилось все, что он делает. Всегда рекомендую посмотреть его фильмы и почитать книги всем, кто интересуется психологией. Деррен – не только иллюзионист и фокусник, он артистично использует методы и находки социальной и  экспериментальной психологии, показывая, как они работают вне стен лаборатории. Вот вспомнил сегодня про него, глянул и сразу даже не признал – он внешне изменился и стал похож больше на Джейсона Стэтхэма! И продолжает делать удивительные вещи.

В этот раз, в шоу Pushed to the Edge, Деррен реально подобрался к границам этики экспериментов в социальной психологии. Вопрос, который он поставил в этом шоу – возможно ли убедить кого-то столкнуть человека с крыши? Эксперимент – в парадигме того, что делал в свое время Мильграм – некритическое следование сложившимся в обществе поведенческим моделям, подчинение приказам авторитета, и совершение ужасных поступков, потому что кто-то сказал, что так правильно и так нужно.

Аналогичный вопрос в двадцатых-тридцатых годах прошлого века ставили себе экспериментаторы с гипнозом: можно ли человека в трансе заставить убить другого человека? Тогда они пытались отвечать на него, убеждая субъекта в трансе плеснуть кислотой в лицо лаборанта, или пойти в соседнюю комнату и вонзить нож в тело спящего в кровати человека и так далее. Все это удавалось, но критики усмехались, указывая на то, что стекло между человеком и гипнотиком, плескающим кислоту, могло быть видно, или что на кровати лежит лишь чучело. Человек, пусть даже и в трансе, не теряет полностью связи с реальностью, и может понимать, что он находится в экспериментальных условиях, и все это не по-настоящему. «Ну, а как же вы хотите, чтобы мы убедили вас»? Только реальное, не оставляющее никаких сомнений, убийство – таков был вердикт критиков. Ученые на это пойти, конечно, не могли, но вскоре Европа была охвачена фашизмом, стали появляться концентрационные лагеря, где такие опыты можно было поставить, и на это вопрос был получен ответ. А уже после войны на него ответы пытались отвечать в МК-Ультра и других секретных программах. Но мы отвлеклись.

Деррен Браун не пытается заставить своих главных героев убить человека по-настоящему. Но он остроумно подходит к решению этой проблемы.

В самом начале фильма, в качестве разминки, Деррен показывает, как можно заставить ничего не подозревающего человека украсть чужого ребенка: один убедительный телефонный звонок.

похищение ребенка

Это готовит сцену для главного эксперимента. Он артистично использует множество разных техник убеждений, например,  «нога в двери», когда большое убеждение начинается с согласия на безобидные просьбы – встать-сесть несколько раз, согласиться прийти на встречу, отнести портфель, взять поднос и т.д. Потом тестовое пробное действие, на которое человек мог бы и не согласиться, предложи ему это сразу – смошенничать с едой для гостей, воткнув флажок вегетарианской еды в сосиски в тесте.

Хореография представления просто совершенна. Но она лишь показывает, как обычные обстоятельства могут в реальной жизни сложиться таким же образом.

Все идет по плану Деррена Браунасбросить с крышитолкнуть человека с крышипросто толкнуть с крыши

В заключении, Деррен Браун говорит, что это эксперимент показывает, как мнения других или идеология общества может толкать нас на поступки, которые противоречат нашим убеждениям и морали. И понимая это, мы можем стать сильнее, стоять на своем и сказать твердое «Нет»!

Смотрите:


Статус не кво

ScarfaceМаксим и Андрей учатся в одной группе в университете. Максим пользуется авторитетом, и с его мнением считаются другие. Так, если Максим предложит прогулять лекцию или собрать средства для детского дома, то, с большой вероятностью, его поддержат другие. Мнение Андрея, кажется, не интересует вообще никого: если он выскажет какую-то идею, его могут просто не услышать. Эти два молодых человека живут кардинально отличающейся социальной жизнью. Даже если мы видим их в первый раз, нам потребуется всего пару минут наблюдений, чтобы безошибочно понять, что у Максима – высокий социальный статус, а у Андрея – низкий.
Но что определяет статус, и что он делает с людьми? Можно ли его изменять и как это делать?

Люди – социальные существа, и предпочитают жить группами. В каждой группе создается иерархия – система распределения прав и обязанностей, система статусов, важности каждого члена группы. Стремление к высокому статусу является одной из первоочередных и важнейших мотиваций поведения человека. Чем выше статус, тем лучше шансы на выживание и продление рода. Власть – способность реально и эффективно влиять на других, часто идет вместе со статусом. Статус и соответствующая ему власть – способность дать или отнять ценные ресурсы и наказать или вознаградить кого-то.

Мы лучше распознаем лица людей, обладающих высоким статусом, по сравнению с людьми с низким статусом. Это – следствие феномена предпочтения внимания по отношению к лицам людей с высоким статусом. Чтение эмоций на лице высокостатусного человека весьма полезно для выживания, в условиях жизни небольшими группами. При выполнении таких задач наша память работает лучше, потому что наш мозг выделяет на это больше ресурсов. Знание, что мозг никогда не тратит энергию впустую, говорит нам о том, что статус – чрезвычайно важная вещь.

Подтверждением этому может служить тот факт, что мы очень быстро реагируем на слова, определяющие социальный статус, и уже через минуту можно понять, кто из собеседников занимает лидирующее место, а кто – подчиненное.

Как складывается статус?

Всё, буквально все, и наши гены, и воспитание, и среда, участвуют в формировании статуса – и то, что от нас не зависит, и то, что мы в силах изменить.

Физические данные: сила, рост, привлекательность – чем выше, сильнее и красивее человек, тем потенциально выше его положение в обществе. Отношение ширины лица к длине: чем выше этот показатель, тем шире лицо, и мужчины с такими данными имеют высокий уровень тестостерона, агрессивнее, сильнее и финансово удачливее длиннолицых. Женщины с большей вероятностью согласятся на второе свидание с таким человеком, но для краткосрочных отношений, однако.

Некоторые социальные теории говорят, что люди достигают статуса в группе путем производства важных выгод для всех, нежели путем агрессии. Тем не менее, люди придают высокий статус людям с угрожающей внешностью, несмотря на то, что это не имеет связи с общественным благом.

Экстраверты имеют лучшие шансы иметь высокий статус, в сравнении с интровертами. Невротизм негативно коррелирует со статусом у мужчин: они «не должны» чувствовать страх, сомнение и печаль.

Даже красиво звучащее имя играет роль в повышении статуса: шансы получить работу у человека с хорошо звучащими именем и фамилией – многократно больше, чем у человека с плохими.

Образование родителей и их отношение к образованию детей и их будущему влияет: например, наличие книг в доме подростка в 14 лет могут предсказать его статус в жизни, учёбу в университете и количество лет обучения.
Везение: мы все знаем некоторых действительно влиятельных людей, способных, если им будет угодно, по мановению мизинца, превратить нас в пыль, и мы видим, что они малы ростом, тщедушны, и не отличаются сообразительностью. Им просто повезло, ибо ничего в их жизни не могло предсказать такой стремительный взлет статуса.

Статус существует в глазах других членов группы, и он стоит чего-то, пока власть, идущая со статусом, реальна. Иными словами, насколько реально и легко обладатели статуса власти могут вас физически уничтожить или сгноить в изолированном месте. Будем ли мы бояться и уважать статус Ким Чен Ына, если он окажется в супермаркете рядом с нашим домом, и станет лезть без очереди и хамить? Однако, окажись мы в Северной Корее, нам придется считаться с его статусом или расстаться с жизнью.

Статус меняет человека

Вот некоторые факты, добытые в экспериментальных исследованиях:

  • Люди с высоким статусом меньше отражают мимику и жесты других людей.
  • Начальники лучше определяют эмоции других людей, чем подчиненные.
  • Те, у кого есть контроль над ресурсами, чаще выражают свои истинные чувства, больше позитивных эмоций и меньше негативных, лучше видят и принимают вознаграждение, и хуже различают угрозы.
  • Высокий социальный статус снимает необходимость доказывания своей мужественности. В экспериментах ученые показали, что люди с низким статусом больше озабочены угрозам своей мужественности, и даже стараются чаще ходить в спортзал.
  • Доминирование в группе создает у других впечатление о компетентности обладателя высокого статуса, однако никакой связи между этими двумя параметрами нет. Нет и обратного эффекта: компетентность не обязательно приносит с собой статус (спросите об этом любого «ботаника»).
  • Чем ниже у мужчины статус, тем сильнее ему нравятся большой бюст у женщин. Интересно, что если статус изменится в сторону повышения, то и предпочтение смещаются к среднему размеру грудей.
  • Чувство власти повышает оптимизм в восприятии риска и ведет к более рискованному поведению, например, к незащищенному сексу с незнакомцами или развязыванию войны с соседом.
  • Когда исследователи вменяли высокий или низкий статус, люди начинали иначе относиться к другим. Например, когда их просили написать букву «Е» у себя на лбу, то люди с высоким статусом писали так, чтобы было удобно читать самим, а люди с низким – чтобы было понятно другим.
  • Люди с высоким статусом были готовы гораздо со всей суровостью наказать тех, кто посмел смошенничать в игре, но когда им самим предоставлялась такая возможность, они значительно опережали в этом людей с низким статусом.

чувак в креслеНа протяжении всей истории человечества, за исключением разве что последних десятилетий, и то лишь в развитых странах, размер порции еды свидетельствовал о статусе. Эволюционные «привычки» никуда не делись, и мы по-прежнему пытаемся неосознанно сигнализировать другим, что мы в порядке. В экспериментах психологи искусственно понижали статус человека, и тот начинал выбирать большие по размеру порции еды, чем люди с удовлетворяющим их статусом. Люди с высоким статусом, напротив, предпочитали меньшие размеры порции. Это особенно проявлялось в публичном пространстве.

Если вы думаете, что это отражается во внешнем виде, то вы правы – известное британское исследование тысяч государственных служащих показало, что даже ожирение у людей с разным статусом идет по-разному, и у людей с низким статусом ожирение – самого опасного для здоровья типа. Это проявление стресса, тоже весьма разного по характеру, в зависимости от статуса.

Гигантский дом, большой телевизор, огромная машина, даже холодильник, способный вместить неразделанного бегемота – это все проявления бесконечной борьбы за статус.

Исследования власти и агрессии показали, что у хронически низкостатусных людей, случайное обретение статуса ведет к некрасивому поведению – они более мстительны, и коварны. После второй мировой войны в Европе возник термин: «маленький Гитлер». Им называют людей с низким социальным статусом, но относительно большой властью. Это может быть чиновник, преподаватель в вузе, или патрульный полицейский. Эксперименты, в ходе которых людям предлагалось давать другим весьма унизительные испытания, показали, что из всех возможных комбинаций статуса и власти, эта – самая отвратительная. Роль личности всё же играет роль, но многие люди, добрые и милые, оказываясь в такой ситуации, быстро превращаются в маленьких фюреров, и каждый из нас знает как минимум одного такого.

Практически во всех беседах её тон задает человек с более высоким статусом – это его прерогатива, будет ли разговор доверительным и позитивным, или подозрительным и негативным.

«Мы» – это слово силы, а «я» – подчинения. Если вы послушаете разговор начальника с подчиненным, вы почти никогда не услышите «я» от человека с высоким статусом, но почти в каждом предложении – от человека с низким. Происходит это от того, что «я» – обращение к себе, к своему внутреннему миру, постоянная проверка своего места в иерархии, проявление, если хотите, неуверенности. Это неуверенность может быть вполне разумной, но она не сочетается с высоким статусом. При высоком положении человек не должен и, вероятно, даже не может сомневаться в себе: он забывает про себя и говорит лишь о «нас», о «вас» и о «тебе».

чмоВысокий статус не только превращает мир вокруг в чашу изобилия, но и меняет восприятие этого мира. Например, человек может воспринимать себя физически выше ростом, чем в действительности. Так что человек небольшого роста, облеченный властью, кажется себе выше, больше и сильнее, чем есть на самом деле, и, вероятнее всего, вместе с этим, преувеличивает и свое могущество. Когда людям в экспериментах вменялся высокий статус, они начинали воспринимать аплодисменты в свою честь как более громкие, чем на самом деле. Люди вокруг начинали становиться благожелательнее и смотрели с одобрением. Так что когда дороги перекрывают для проезда какого-то сановника, и люди в пробке в негодовании сигналят, он действительно может думать, что это знаки приветствия и восхищения! Такой человек ожидает поддержки и согласия с решениями и поступками, которые он совершает. Чем выше статус – тем меньше сомнений. Не случайно, некоторые диктаторы начинают верить в свою безграничную мудрость, всеобщее обожание и иногда даже, бессмертие. А может быть, такая неадекватность восприятия – необходимое условие нахождения у власти?

Можно ли изменить статус?

Прежде всего, у каждого из нас различный статус в различных группах – один на работе, другой – в семье, третий с друзьями, четвертый – в компании незнакомых людей. Впрочем, мы склонны придерживаться самого высокого статуса, которым обладаем, во всех ситуациях, с тем или иным успехом.

Итак, что мы знаем:

  • Быть милым, чистосердечным и добрым человеком не дает ничего в плане статуса. Увы, это так, несмотря на попытки социальных наук выйти на концепции, которые бы объясняли и пытались построить мир с точки зрения разумного общественного блага, когда доброта и помощь ближним ценились бы выше физической привлекательности или агрессивности.
  • Уважение, влияние и известность – их тем больше, чем выше статус человека, и наоборот. Можно попробовать завоевать уважение и стать известным.
  • Люди очень аккуратны и точны в оценке статуса и власти. Это навык, вероятно, складывался тысячелетиями – недооценка власти какого-то опасного индивидуума могла и до сих пор может стоить жизни. Переоценка тоже плоха, потому что ведет к незаслуженному принижению своего статуса и уменьшению благ. Мы всегда в курсе своего статуса в группе, и он, как правило, совпадает с мнением других. Преувеличение своего статуса – опасное занятие, ведущее потенциально к серьезным проблемам. Как минимум, можно заработать остракизм группы. Люди предпочитают не рисковать и скорее преуменьшают статус, нежели рискнут его преувеличить. Маленькие дети иногда делают такие ошибки, но социальная жизнь быстро их учит.
  • Образование дает надежду на улучшение статуса, как для самого человека, так и для его детей. Чтобы было понятно, насколько глубока эта связь, пример: у родителей, чей социальный статус невысок, дети имеют длину теломеров* короче, чем у сверстников из благополучных семей. Ученые, сравнивая нормальную скорость укорачивания теломеров, вычислили, что дети, чьи родители имеют низкое образование, биологически “старше” своих сверстников на 6 лет (судя по длине теломеров)!
  • Человек с высоким статусом произносит и пишет в общении с другими меньше местоимений первого лица единственного числа. Но если вы станете прямолинейно форсировать такое поведение, вы покажетесь высокомерным. Если вы хотите поэкспериментировать, попробуйте незаметно вынуждать своего собеседника говорить «я», сами, в то же время, избегайте этого местоимения и его производных, но активно пользуйтесь словами «мы» и «вы».

Заключение

Власть очаровывает: мы, люди, думаем о власти и статусе, пожалуй, больше, чем о чем-либо другом. Так и есть, если включить сюда огромное количество времени, которое мы тратим, отслеживая политическую жизнь общества или личную жизнь сильных мира сего – будь то поп-звезды или политики. Возможно решения, которые принимают эти люди публично каждый день, служат для нас примером и откровениями о природе человеческой натуры. Делаем мы это только потому, что это действительно очень важно для нашего благополучия.

Теории говорят нам, что иерархии должны побуждать своих членов давать группе что-то ценное, вознаграждая их за это улучшением статуса. Но автоматически и безусловно такое не происходит, или не происходит вообще.

Успех и счастье зависит от наших способностей быстро и верно разбираться в социальных иерархиях и уметь находить в них свое место. Мы можем делать это за считанные секунды, измеряя человека по его внешности, осанке, одежде, голосу, акценту, росту, и речи. Исследования показали, что наш статус может меняться мгновенно, в зависимости от ситуации. Это очень важное открытие психологии, которое говорит нам о том, что у нас всех есть способности и задатки быть лидерами, а те, кого мы видим порой на месте лидеров – часто ничуть не лучше и не способнее нас, и иногда просто баловни судьбы. Поэтому ищите свое достойное место, никогда не сдавайтесь, и не позволяйте никому определять за вас вашу судьбу, и пусть улыбнется вам удача!

*Теломеры – концевые участки хромосом. Теломерные участки выполняют защитную функцию, и определяют, как долго клетка может синтезировать новую копию ДНК. По сути, уменьшение длины теломеров свидетельствует о старении.

Anderson, C., & Jennifer, B. L. (2002). The experience of power: examining the effects of power on approach and inhibition tendencies. Journal of Personality and Social Psychology, 83(6), 1362-1377.

Anderson, C., & Thompson, L. L. (2004). Affect from the top down: How powerful individuals’ positive affect shapes negotiations. Organizational Behavior and Human Decision Processes, 95(2), 125-139.

Anderson, C., John, O. P., Keltner, D., & Kring, A. M. (2001). Who attains social status? Effects of personality and physical attractiveness in social groups. Journal of Personality and Social Psychology, 81(1), 116-132.

Carrier, A., Louvet, E., Chauvin, B., & Rohmer, O. The Primacy of Agency Over Competence in Status Perception. Social Psychology.

Duguid, M. M., & Goncalo, J. A. (2012). Living large: The powerful overestimate their own height. Psychological Science, 23(1), 36-40.

Judge, T. A. & Cable, D. M. (2004). The effect of physical height on workplace success and income: Preliminary test of a theoretical model. Basic and Applied Social Psychology, 89, 428–441.

Dubois, D., Rucker, D. D., & Galinsky, A. D. (2011). Super size me: Product size as a signal of status. Journal of Consumer Research. Doi: 10.1086/661890.

Hogeveen, J., Inzlicht, M., & Obhi, SS. (2014). Power changes how the brain responds to others. Journal of Experimental Psychology: General, Vol 143(2), 755-762.

Pennebaker, J. W. (2011). The secret life of pronouns : what our words say about us (1st U.S. ed.). New York: Bloomsbury Press.

Schmid Mast, M., & Darioly, A. (2014). Emotion Recognition Accuracy in Hierarchical Relationships. Swiss Journal of Psychology, 73(2), 69-75.

Strelan, P., Weick, M., & Vasiljevic, M. (2013). Power and revenge. British Journal of Social Psychology, doi: 10.1111/bjso.12044

Valentine, K. A., Li, N. P., Penke, L., & Perrett, D. I. (2014). Judging a Man by the Width of His Face: The Role of Facial Ratios and Dominance in Mate Choice at Speed-Dating Events. Psychological Science. doi: 10.1177/0956797613511823.


Как мы оцениваем музыкантов

Hyojung HuhЧиа-Юнг Цай, старший преподаватель факультета управления наукой и инновациями University College London провела дотошное и любопытное исследование, опубликованное в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences. Она решила изучить, каким образом вырабатываются суждения о мастерстве музыканта и решения о победе в музыкальных конкурсах. И не только об этом – вы можете сразу посмотреть выводы, к которым она пришла, в конце статьи.

Чиа-Юнг обладает докторскими степенями как по организационной психологии, так и по музыке Гарвардского Университета, сама – профессиональная пианистка, с опытом участия в музыкальных конкурсах, и выступлениями в Карнеги Холл, Центре Линкольна и других залов.

В ходе семи основных и пяти дополнительных экспериментов, задействовавших, в общей сложности, 1164 человека, ей удалось убедительно продемонстрировать нашу парадоксальную оценку исполнения музыки.
В первом эксперименте участникам предлагалось представить себе шанс угадать победителя музыкального конкурса и выиграть небольшую сумму денег (8 долларов). Угадать предлагалось по одному из трёх материалов: по аудиозаписи, по видеозаписи без звука, и по полноценному видео со звуком. Поскольку последнее кажется лучшим вариантом, то на него накладывался налог в 2 доллара, в случае выигрыша.

Из 166 человек 58,5% выбрали аудиозапись, 14,2% выбрали видео, и 27,4%, несмотря на налог, выбрали видео со звуком. Казалось бы, логично, чтобы судить о музыке, надо её послушать. О чем думали 14,2% людей, выбирая видео?

Во втором эксперименте приняли участие 106 человек, имеющих весьма посредственное или никакого представления о классической музыке. Им представили очень короткие отрывки трёх финалистов десяти крупнейших музыкальных конкурсов. Вот лишь некоторые из этих конкурсов: Конкурс пианистов имени Вана Клиберна, Международный конкурс имени П. И. Чайковского, Международный конкурс пианистов им. Королевы Елизаветы в Бельгии, Международный конкурс пианистов имени Ференца Листа.

Людей попросили по этим отрывкам определить победителя. 83,3% посчитали, что звук, музыка – главное, что позволит им это сделать. Половина новичков видела шестисекундный видеоклип без звука, другая половина – аудиозапись такой же длительности.

Какие шансы случайно угадать одного победителя из трёх? 33%. Логично, что дополнительная информация должна помочь увеличить этот процент.

Реальность оказалась неожиданной: по видео люди определяли победителя выше фактора случайности – с точностью 52,5%, а по звуку – значительно ниже этого, в 25,5% случаях. Иными словами, по звуку получались бы результаты лучше, если бы они угадывали, не слушая.

В третьем эксперименте, с другими людьми (185 человек) Чиа-Юнг Цай добавила вариант видео со звуком, также длительностью в шесть секунд.
Результат:
Только звук – 28,8%.
Только видео – 46,4%.
Видео со звуком – 35,4%.

Музыка, получается, только отвлекала людей от правильной оценки исполнителя музыки! Незнание музыки, вероятно, и объясняет такой провал, когда к видео добавляется звук – тонкости музыки для таких людей служат помехой, вводят в заблуждение, и точность предсказывания падает. Но что взять с людей, которые ничего не понимают в музыке? Поэтому в четвёртом эксперименте приняли участие уже 35 экспертов – людей с музыкальным образованием и опытом как участия в конкурсах в качестве исполнителей, так и качестве членов жюри.
Сначала 96,3% из них заявили, что звук, безусловно, главное в определении мастерства исполнителя.

Но только 20,5% смогли правильно угадать победителя в условиях только звука. А в условиях беззвучного видео – 46,6%.

В пятом эксперименте (уже 106 экспертов) добавился вариант видео со звуком. В результате:
Только звук – 25,7%.
Только видео – 47,0%.
Видео со звуком – 29,5%.

Чем эксперты отличаются от любителей в таком вопросе? Ничем: анализ не выявил статистически значимой разницы в суждениях между этими группами.

Эти эксперименты, кстати, подтверждают феномен, известный уже много лет, но в который, по-прежнему, иногда не верится – то, что мы можем эффективно использовать «тонкий срез» (thin slicing). Этот термин означает нашу способность производить спонтанные, но весьма точные оценки в очень краткий промежуток времени, которые не хуже, а часто и лучше тщательно продуманных. Феномен был обнаружен в психологических экспериментах, а был популяризирован Малкольмом Гладуэлллом в книге «Озарение».

Посудите сами – члены жюри часами слушали всех исполнителей, и на основании своего опыта, знаний и экспертизы определяли победителей, а любители, не соображающие в музыке, лишь по шестисекундному видеоклипу без звука, пришли почти к аналогичной точности результатов.

Но ведь должна быть разница между специалистом по музыке и любителем. В чем она, попытался ответить шестой эксперимент (89 человек).
Видеоклипы пропустили через графический фильтр, который оставил лишь контрастные контуры пианистов за роялем.Вот что видели люди:
модифицированное видео

А вот что получилось:

график48,8% участников правильно определили победителя из трёх финалистов по беззвучному модифицированному видео.

Вероятно, экспрессия, техника игры, вдохновение, которое выражалось в невербальном поведении пианиста за игрой, говорили больше о мастерстве игры.

В седьмом эксперименте (262 человек) решили проверить и это. Половина смотрела изменённое видео без звука, половина – слушала музыку. Вопросы стояли иначе: кто наиболее креативный, уверенный, страстный и вдохновлённый исполнитель.

Тот, кто был назван самым страстным исполнителем, в 59,6% случаях и был победителем. Аудиозапись давала только 38,7% точности.

Другие качества также отражались в той или иной точности, а вот уверенность никоим образом не коррелировала с мастерством игры и призовым местом в конкурсе.

Итак, по итогам экспериментов выяснилось, что:

• Точность суждения новичков практически совпадают с точностью суждений профессионалов.
• Точность оценки музыкального исполнения, основанная на визуальной информации, превышает полезность звуковой информации.
• Фактически, дополнительная информация не улучшает качество суждения, а даже ухудшает её. Хуже того, она ведёт к увеличению уверенности в решении, зачастую ошибочном.
• Профессиональные музыканты и судьи полагают, что главной характеристикой пианиста является мастерство игры. Однако визуальное представление пианиста играет порой большую роль в оценке его игры.
• Профессиональным музыкантам-исполнителям следует больше уделять внимания визуальной части своего представления.
• Визуальная информация предпочтительна для человека, и поэтому, когда мы получаем информацию из разных модальностей, и нам необходимо вынести суждение, вероятно, разумнее отдавать приоритет визуальной информации.

Tsay, C.-J. (2013). Sight over sound in the judgment of music performance. Proceedings of the National Academy of Sciences. doi: 10.1073/pnas.1221454110.


Маленькие секреты большого убеждения

психология убежденияПсихология убеждения – область психологической науки, изучающая способы достижения наших целей в социуме, где нам необходимо договариваться, кооперироваться и решать проблемы с другими людьми. Кроме серьезных, фундаментальных методов, в экспериментальной психологии сегодня есть немало необычных, пока еще малоизвестных, но весьма действенных техник. Предлагаю вам обзор некоторых из них.

Триколон

В риторике есть конструкция под названием триколон, и великие ораторы античности, Цицерон, Демосфен и Сократ, использовали усиление аргумента фразой из трех элементов. Магия триколона лежит в его экономичности, эффективности и достаточности: более трех слов и есть риск не закончить перечисление, менее трех – и аргумент кажется легковесным. Известные примеры триколона: «Пришел, увидел, победил», «Учиться, учиться и еще раз учиться».

Читать далее в pdf: Маленькие секреты большого убеждения.
Статья была напечатана в последнем номере журнала VIP-Premier.