Албания — одна из стран, где есть обычай кровной мести. На фото — посредник пытается урегулировать отношения семей без вендетты
Когда в 2003 году австрийское правительство опубликовала прежде секретные документы, и выяснилось, что отец Арнольда Шварценеггера Густав был членом нацисткой партии Германии и штурмового отряда Sturmabteilung, это произвело эффект сенсации. Разумеется, это не тот факт биографии, которым хочется похвастать.
Мы интуитивно чувствуем, что «сын отвечает за отца» и «яблоко от яблони недалеко падает». Стоит заметить, что Густав Шварценеггер не участвовал в карательных операциях, а провел войну в окопах и госпиталях, а большую часть своей публичной жизни Арнольд активно дистанцировался от идеологии своего отца, собирая миллионные пожертвования благотворительным еврейским фондам.
Интуитивное представление, возможно, основывается на истории человечества: действительно, кровные родственники, как правило, жили вместе, воспитывали детей и имели похожее мировоззрение. Когда кто-то из них совершает что-то плохое, разумно предположить, что его либо так воспитали, либо его родственники не имеют ничего против его поступков. Кровная месть – один из исторических инструментов социального контроля: если вы будете уверены, что за ваши личные поступки придется отвечать всей вашей семье, вы будете лучше контролировать свое поведение. Можно предположить, что представитель народности, у которой принята кровная месть, может вести себя более спокойно и нагло в отношениях с представителями народностей, которые не практикуют вендетту.
Группа психологов из Франции, США и Канады (Uhlmann et al., 2012) поставила три эксперимента, чтобы проверить, так ли это. В одном эксперименте, участникам рассказывали следующую историю:
В магазин врывается грабитель и, угрожая обрезом, требует у продавца деньги. Продавец отдает все, что есть в кассе, но грабитель всё же стреляет ему в голову, и убегает. Продавец умирает, истекая кровью. Полиция ищет улики, но кроме записи с камеры наблюдения, ничего больше не находит. Позже полиция арестовывает двух людей, очень похожих на грабителя на записи.
Далее история имеет два варианта, для разных групп участников эксперимента:
В первом варианте, двое арестованных – разлученные при рождении идентичные близнецы, а во втором – просто очень похожие друг на друга незнакомые люди.
Затем психологи задали вопрос: стоит ли держать под арестом обоих подозреваемых, пока полиция ищет дополнительные улики, или можно их отпустить? Как выяснилось, люди чаще считали, что стоит держать двух близнецов под арестом за преступление, которое совершил один человек, причем неизвестно кто именно. В большинстве случаев люди полагали, что подозреваемых, похожих внешне, можно и отпустить.
Другие эксперименты серии показали аналогичные результаты. У нас предвзятое отношение к родственникам человека, который совершает что-то плохое, даже в случаях, когда мы знаем наверняка, что они никогда не встречались и не могли влиять друг на друга. Таким образом, социальные факторы не могут полностью отвечать за такое поведение. Ученые предполагают, что здесь задействованы и генетические факторы биологического родства.
Будущим исследованиям надо проверить, распространяется ли этот эффект на «добрые дела» — как мы можем переносить хорошие качества благороднейшего человека на его родных или на приемных детей.
Uhlmann, E. L., Zhu, L. L., Pizarro, D. A., & Bloom, P. (2012). Blood is thicker: moral spillover effects based on kinship. Cognition. 124 (2):239-43. doi: 10.1016/j.cognition.2012.04.010.