Чтобы здоровый образ жизни, избавляться от вредных привычек и идти к стратегическим целям, нам, как оказывается, нужна хорошая память.

Тысячи экспериментов показывают, как нам порой трудно отказываться от мгновенных вознаграждений в пользу долговременной пользы. Одним хочется курить, здесь и сейчас, даже осознавая огромный вред в будущем. Другие берут потребительский кредит под чудовищные проценты, чтобы получить сегодня то, за что им вскоре придется расплачиваться. Третьи не в силах устоять перед соблазнительной и богатой калориями едой, зная, что этим они уничтожают все свои достижения на пути к стройному телу.

Исследование французских ученых (Lebreton et al., 2013) обнаружило некоторые причины такого поведения. Психологи предлагали участникам типичную парадигму экономического выбора: пакет чипсов здесь и сейчас, или ужин на прогулочном корабле в Париже через месяц, 12 евро сейчас или 54 евро через месяц, и еще много соблазнительных вариантов. Причем немедленные соблазны показывались в виде картинок, а будущие призы – только в виде текста на экране монитора. Пока участники решали, их мозг сканировался томографом.

Маттиас Пессилион, один из авторов исследования замечает, что «немедленные вознаграждения могут восприниматься непосредственно нашими органами чувств, тогда как будущие вознаграждения требуют работы воображения». Представьте, что вот он, перед нами – идеальный пончик, мы видим его нежные румяные бока, сахарную глазурь, обоняем его ванильный запах, и через секунду уже можем его вкусить. А где еще там тот Париж?

Исследователи тестировали и участников с болезнью Альцгеймера; а эта болезнь как раз характеризуется существенной атрофией гиппокампа и серьёзными нарушениями работы памяти. Такие пациенты всегда выбирали немедленное вознаграждение.

Сегодня мы знаем, что наша память – не хранилище образов и фактов в виде некоего жесткого диска, а постоянное конструирование событий прошлого, и каждый раз, когда мы что-то вспоминаем, это воссоздается заново, на мгновения, чтобы опять исчезнуть. Обед в ресторане через месяц? — для этого надо напрячь воображение…

Это уже известный факт, что возможность вообразить будущее зависит от активности гиппокампа, структуры мозга, управляющей процессами памяти. Мы используем те же регионы и те же принципы для воображения будущего, что и воспоминаний прошлых событий. То есть, для конструирования прошлого или будущего нам необходима нормально работающая память.

Хорошая новость заключается, в том, что физическая активность, полезные для гиппокампа продукты, контроль над стрессом и интеллектуальная активность, могут поддерживать гиппокамп, и, соответственно, память в отличном состоянии. Теперь мы понимаем, что это хорошо не только для воспоминаний прошлого, но и для возможности красочно представлять будущее, и того, чтобы контролировать импульсивное поведение.

Парочка лайфхаков из этого исследования:
1) стараться представлять будущее, иллюстрируя его привлекательными картинками, и не только ими, а вовлекая и другие органы чувств, ибо соблазны настоящего всегда будут красочными, близкими и приятно пахнущими.
2) чаще представлять свое будущее. Можно вспоминать и прошлое, и представлять гипотетические сценарии («что было бы, если бы») — так будет тренироваться гиппокамп.

Lebreton, M., Bertoux, M., Boutet, C., Lehericy, S., Dubois, B., Fossati, P., & Pessiglione, M. (2013). A critical role for the hippocampus in the valuation of imagined outcomes. PLoS Biol, 11(10), e1001684.

Вот много говорят о зеркальных нейронах. «Зеркальные нейроны (mirror neurons) — нейроны головного мозга, которые возбуждаются как при выполнении определённого действия, так и при наблюдении за выполнением этого действия другим существом. Такие нейроны были достоверно обнаружены у приматов, утверждается их наличие у людей и некоторых птиц» (Википедия). Теория зеркальных нейронов как возможности понимать действия и эмоции других людей подвергается разумной критике за свои чрезмерно глобальные выводы. Пропоненты теории считают зеркальные нейроны создателями нашей цивилизации и причиной аутизма (в случае неполадок в таких нейронах). Факты же таковы, что про эти нейроны именно в человеке, а не обезьяне, известно пока мало, и требуются множество исследований, прежде чем переходить к обобщениям. В конце концов, зеркальные нейроны, – лишь малая часть системы понимания мира вокруг нас. Ведь это невероятная сложная задача, и едва ли наш мозг может осуществлять это с помощью небольшой группы нейронов, расположенных в моторных регионах мозга. И пока вокруг зеркальных нейронов ломают копья, посмотрим на ситуацию под другим углом.

Во-первых, теория утверждает, что когда мы, например, бьем ногой по мячу, у нас активируются моторные нейроны, для того, чтобы совершить такое действие. Когда мы сами не двигаемся, но смотрим на человека, бьющего ногой по мячу, у нас активируются те же нейроны, хотя и в меньшей степени. Интереснее то, что когда мы просто представляем себе, что сами или кто-то другой бьет ногой по мячу, в мозге происходит то же самое.

Исследования с профессиональными спортсменами доказали, что визуализация (воображение) моторных движений действительно работает. Да, можно, не вставая со стула, воображать, как вы бьете пенальти или берете высоту в прыжке, и ваши навыки в этих действиях станут измеримо улучшаться в реальном исполнении. Выяснились и несколько правил: представлять надо обязательно так, чтобы движения были успешными. Если представлять неудачи, то реальные результаты станут только хуже. Другое правило: визуализация должна обязательно сочетаться с практикой.

Вы можете провести простой эксперимент: вообразить себе, как вы пишите какое-то предложение своей недоминантной рукой. Скорость, с которой вы сможете это делать в своем воображении, будет так же мала, а ваши действия так же неуклюжи, как и в реальности! Если вы поставите себе цель научиться писать этой рукой, то, по мере обучения, ваши действия будут становиться успешнее и легче, как на бумаге, так и в воображении. Это работает именно потому, что при визуализации мы используем те же самые части мозга, которые задействованы и при реальном выполнении физических действий.

Такая невероятная способность не может оставаться невостребованной мозгом: уж слишком она хороша. Поэтому наши сновидения, согласно некоторым исследованиям, представляются именно симуляциями поведения в неясных ситуациях. Эта инсценировка для нас, во сне, представляется реальной, и мы можем безопасно потренироваться, в поисках правильного поведения и эмоционального отношения к этому. Как минимум, половина всех наших снов – симуляция, а 20% сновидений — инсценировка угрожающих событий, где наш мозг  рассматривает различные варианты выхода из них. Некоторые сны, которые мы все прекрасно знаем, кончаются неудачей, внушая нам страх и ужас – это неудачный вариант, который, тем не менее, даем нам понимание чего-то важного.

Качество мысленной симуляции ситуации зависит от опыта. Так, профессиональные хоккеисты, которых изучали в одном исследовании, существенно отличаются в симуляции ситуаций, связанных с хоккеем, от людей, которые знают о нем только понаслышке. Возможно ли, только наблюдая за действиями хоккеистов по телевизору или на стадионе, стать хорошим хоккеистом? Сегодня нет доказательств, что такой путь эффективен. Но качество симуляции будет расти, и как оказывается, это зависит даже от одного опыта взаимодействия, и этот опыт может быть пустячным.

Так, в одном исследовании люди сначала сопоставляли картинки со словами. Они могли видеть слова, например: швабра, щетка, бутылка, и соответствующие им картинки. Люди не знали, что некоторые объекты показывались им в разных ориентациях – так, одним зубная щетка показывалась горизонтально, а другим — вертикально. После этого людей отвлекли на 20 минут, а затем стали показывать на мониторе предложения, по одному слову за раз, и участники должны были нажимать кнопку, чтобы перейти к следующему слову. От них требовалось как можно быстрее решить, осмысленное ли предложение они видят.

Представьте себе: двадцать минут назад человек на секунду увидел картинку зубной щетку, в вертикальном положении, а потом получает предложение: Тетя Роза все же нашла зубную щетку на полу в ванной.

Мы начинаем мысленную симуляцию ситуации на лету, по мере чтения или прослушивания предложения. Когда человек доходит до слов «на полу» — его мозг говорит ему, что если так, то щетка должна лежать горизонтально. Но двадцать минут назад он видел ее вертикальной, и у него в мозге возникает несоответствие образов, и требуется дополнительное время для изменения воображаемой картинки! Все, кто получали такие несоответствующие картинки, демонстрировали задержку во времени реакции.

Это говорит о том, что даже мимолетный опыт меняет процесс воображения, и влияет на понимание. Поэтому если опыт человека в какой-то сфере занимает десятки тысяч часов, то его воображение знакомой ситуации будет существенно отличаться от воображения новичка. Еще это говорит о том, что для понимания мира мы постоянно воображаем его в мозгу – каждый объект, который видим, звук, который слышим и слова, которые читаем.

Симуляция буквально ведет себя также, как и реальность. Попробуйте, идя пешком, представить, что вы едете на велосипеде, крутя педали. У вас не получится делать это одновременно хорошо. Опять же, потому что, одно реальное действие и другое, воображаемое, начинают конкурировать за один и тот же регион мозга.

Но мы можем идти и петь, и вдобавок подбрасывать мячик теннисной ракеткой. Именно поэтому ученые долго не могли понять, почему разговоры по телефону, даже по громкоговорящей связи так сильно влияют на качество управления автомобилем. Казалось бы, вождение требует, в основном, движений рук и ног, и зрения, а разговор – движений рта и слуха. Но разгадка оказалась именно в том, о чем именно идет разговор по телефону. Когда разговор касается пространственных или зрительных аспектов, вождение ухудшается. Вас просят по телефону решить, что делать с дверью на даче, и для того чтобы это сделать, ваш мозг должен представить себе дачу, покосившуюся дверь, и начнет занимать ресурсы именно тех регионов , которые вовлечены в вождение.

Люди, у которых нарушены какие-то моторные функции, как выясняется, хуже понимают соответствующие движения других людей. Так, например, у некоторых пациентов с синдромом Паркинсона ухудшается понимание глаголов, а у больных деменцией – существительных, соответствующих их проблемам. Другие не могут зрительно оценить вес коробок, которые поднимает человек. Это происходит из-за физического ограничения воображения таких действий – ведь чтобы это понять, надо активировать регион в мозге, а он поражен. Это полезное знание, потому что есть гипотеза, что, возможно, путем обучения словам можно улучшить состояние этих больных!

Понимая это, сравнительно легко обнаружить и социально опасные патологии. Так, при показе картинок, изображающих негативные эмоции у людей, и в частности, у детей, можно, используя биометрические данные, понять, ощущает ли смотрящий такие же эмоции, иными словами, переживает ли он эмпатию. У некоторых людей, которых можно назвать социопатами, такая способность физически ограничена – их мозг не может активировать соответствующие регионы мозга, чтобы понять переживания других людей.

Когда мы развиваем свое воображение, вспоминая прошлые события (а мы именно реконструируем их каждый раз) или читая художественные книги, мы начинаем лучше понимать окружающий нас мир. Так, мир Фенимора Купера активирует зрительную система, чтобы видеть, как индеец замер и слился с деревом, заметив оленя, слуховую систему, чтобы слышать, как едва скрипит тетива его лука, обонятельную систему, чтобы чувствовать грибной запах осеннего леса. Моторная кора также активируется, и напрягаются мускулы, как если бы вы сами держали в руках лук с натянутой тетивой. Поэтому чтение хорошей художественной литературы — занятие весьма полезное, по многим причинам, в том числе, и для своего будущего.

Наше воображение – мощная способность. Каждую секунду мы стараемся понять мир вокруг нас, и когда нам это не удается, это потому, что нам сложно это представить. Это удивительно, ведь мы можем представлять даже очевидно несуществующие объекты: единорогов, зомби-вегетарианцев или розовощеких амуров.

Возможно, мы как раз можем это, потому что читали увлекательные (и значит эмоционально-заряженные) книжки про это, или смотрели фильмы. Стивен Кинг, например, умеет увлечь нас и обогатить наше воображение какой-нибудь жуткой гадостью, которой, как мы знаем, не существует, но которую после чтения мы легко можем вообразить (и бояться ее).

Другой подход — тренироваться. Стоит попробовать «королевский» метод улучшения воображения:

«- Не может быть! — воскликнула Алиса. — Я этому поверить не могу!

—  Не можешь? — повторила Королева с жалостью. — Попробуй еще раз: вздохни поглубже и закрой глаза.

Алиса рассмеялась.
—  Это не поможет! — сказала она. — Нельзя поверить в невозможное!

—  Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. — В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!» (Льис Кэролл. Алиса в стране чудес).

Кроме понимания настоящего, наше воображение готовит нас к будущему, где нам и предстоит провести всю оставшуюся жизнь. Гарвардских психолог Дэниел Гилберт заметил (Gilbert, 2006): «Самое великое достижение человеческого мозга – его способность представлять объекты и эпизоды, которые не существуют в реальном мире, и эта способность дает нам возможность думать о будущем. Как сказал один философ, человеческий мозг – машина предвосхищения, и творение будущего сама важная работа которой он занят».

Bergen, B. K. (2012). Louder than words: the new science of how the mind makes meaning. New York, NY: Basic Books.

Bosbach, S., Cole, J., Prinz, W. & Knoblich, G. (2005). Inferring another’s expectation from action: the role of peripheral sensation. Nature Neuroscience, 8, 1295-1297.

Gilbert, D. (2006). Stumbling on Happiness. New York: Alfred A. Knopf.

Malcolm-Smith, S., Koopowitz, S., Pantelis, E., & Solms, M. (2012). Approach/avoidance in dreams. Consciousness and Cognition, 21(1), 408-412.

Wassenburg, S. I. & Zwaan, R. A. (2010). Readers routinely represent implied object rotation: The role of visual experience. Quarterly Journal of Experimental Psychology, 63, 1665–1670.

Weinberg, R. (2008). Does imagery work? Effects on performance and mental skills. Journal of Imagery. Research in Sport and Physical Activity, 3(1), 1–21.

Woolfolk, R. L., Parrish, M. W., & Murphy, S. M. (1985). The effects of positive and negative imagery on motor skill performance. Cognitive Therapy and Research, 9, 335–341.

В 1910 году молодой психолог Мэри Чивз Уэст Перки в Корнельском университете поставила эксперимент (Perky, 1910), который обнаружил любопытный эффект. Она просила участников эксперимента смотреть на экран проектора и пытаться представить себе различные объекты: банан, апельсин, помидор, лист дерева. Неведомо для участников, психологи проецировали на экран с другой стороны пятно подходящей формы и цвета: продолговатое и желтое в случае банана, или круглое и оранжевое в случае апельсина. Пятно было, впрочем, едва различимо. Люди, как их и просили, видели бананы и листья, и иногда некоторых поражал тот факт, что банан оказывался в вертикальном положении, хотя они пытались представить его в горизонтальном. Или что, пытаясь представить кленовый лист, они видели лист вяза. Но все участники считали, что то, что они видят на экране – продукт исключительно их воображения!

Посмотрите на картинку в начале статьи — и попытайтесь представить какой-то фрукт. Сейчас это сделать легко, коль скоро вы знаете, что на экране что-то есть.

С тех пор было проведено немало экспериментов подобного рода. Так, в одном случае просили представить себе букву Т в центре экрана монитора, и в случайно порядке показывали буквы Т и Н. Люди без проблем реагировали на появление Т, но с буквой Н возникали задержки во времени, словно какое-то время они ее просто не видели (Farah, 1985).

Оказалось, для нас важно не только то, что мы себе представляем, но и в каком месте мы это представляем. В эксперименте (Craver-Lemley & Arterberry, 2001) людей просили представить например букву А в центре монитора компьютера. На нем, в разных местах появлялась звездочка *, и как только это происходило, надо было нажать клавишу как можно быстрее. Не возникало проблем с реакцией на звездочку везде, кроме центра экрана. Если она появлялась там, где находилась воображаемая буква, то мозгу требовалось дополнительное время, чтобы ее обнаружить!

В 70 года, повторяя эксперимент Перки, исследователи (Segal, 1972) просили людей представить силуэт Нью-Йорка, а сами проецировали красный круг на экран, настолько слабый, что его никто не видел. Некоторые люди «видели» Нью-Йорке в закате.

Воображаемый и мир, и реальный мир, который мы видим вокруг, могут иногда пересекаться, совершенно незаметно для нас. Иногда то, что мы себе представляем, оказывается реальнее того, что мы видим.

Craver-Lemley, C. & Arterberry, M. E. (2001). Imagery-induced interference on a visual detection task. Spatial Vision, 14, 101–119.

Segal, S. J. (1972). Assimilation of a stimulus in the construction of an image: The Perky effect revisited. In P. W. Sheehan (Ed.), The function and nature of imagery (pp. 203–230). New York: Academic Press.

Perky, C. W. (1910). An experimental study of imagination. American Journal of Psychology, 21, 422–452.

Farah, M. J. (1985). Psychophysical evidence for a shared representational medium for visual images and percepts. Journal of Experimental Psychology: General, 114, 93–105.

Вот что едва видно на картинке вверху (правда, на прозрачной картинке стебель слегка срезан):

А вот картинка поинтереснее:Вы можете просто смотреть на нее и попытаться представить какой-то фрукт, не делая попыток что-то разглядеть. Что рисует ваше воображение? Когда вы будете уверены в том, что вы видите, посмотрите на картинку, где этот фрукт виден четко.