Меня попросили написать что-то реально важное. Действительно, есть ситуации, когда нам жизненно необходимы идеи, варианты, и правильные  решения. Поговорим о детях – что может быть важнее?  Существуют, общепризнанно, три главных страха родителей и реальные опасности для детей: беременность, наркотики (или алкоголь) и насилие. Сегодня мы говорим о беременности.

Ничего особенно хорошего в подростковой беременности и мамах-тинейджерах, прямо скажем, нет (Stein & St. George, 2009).

Мамы-подростки вероятнее всего:
1) бросят школу и перестанут учиться,
2) их заработок в будущем, и, в целом, на протяжении всей жизни, будет ниже других сверстников,
3) останутся матерями-одиночками,
4) дополнительно плюс в 25% случаях родят еще одного ребенка до достижения двадцатилетнего возраста.

Дети матерей-подростков, вероятнее всего (Terry-Humen, Manlove, & Moore, 2005):
1) станут жертвами насилия в семье,
2) отправятся в детский дом,
3) будут развиты хуже сверстников,
4) бросят школу до окончания,
5) отправятся в тюрьму подростками, или молодыми людьми.

Эти вероятности учитывают социально-экономический статус и другие характеристики. Иными словами, это все очень серьезно, независимо от того, девочка из бедной или богатой семьи.

Какой именно подросток имеет больше шансов стать слишком молодой матерью? Исследования (Bonell et al., 2005, Fletcher et al., 2007, Harden et al., 2006) показывают, что это девочки-подростки, занимающиеся незащищенным сексом, а это, в свою очередь, связано с тем, с какой компанией они водятся, есть ли у них более-менее ясные планы на будущее. А это зависит от того, насколько они интегрированы в общество. Иными словами, если девочка чувствует себя чужаком в школе и во дворе, социально-исключенной, оторвана от общества, то она, вероятнее всего, будет водиться с плохими ребятами, плевать на будущее, и иметь склонность к рискованному поведению. Один из видов такого рискованного поведения – незащищенный секс.

Социальная изоляция, — нешуточное дело. По ощущениям, это — как реальная физическая боль. Социальная изоляция ведет к отказу от важнейших вещей в жизни в обмен на немедленное удовольствие. Смотрите больше здесь: И снова о деньгах.

Я как-то писал о том, что является показателем и одновременно средством против социальной изоляции здесь: Про собак, Достоевского и сопереживание  и здесь: Одиночество, теплая ванна и плюшевый мишка. Это прекрасно, но одной собакой и ванной дело не решишь, когда вопрос стоит о таком серьезном деле, как беременность подростка.

Ужасное заключается в том, что большинство советов, которые получают родители, не меняют ситуации. Эффективность практически всех государственных программ по предотвращению подростковой беременности — неизвестна, в лучшем случае они не работают, а зачастую – приводят к ухудшению ситуации.

Что же делать в таком случае? Надо изменить вербализацию себя подростком. Уйти от описания себя вроде: «я – никому не нужный здесь человек», «меня здесь никто не любит», и т.п., и превратить в: «я – любимый и популярный ученик в своей школе», «меня в школе любят и уважают» и т.п.

А самый лучший способ изменить видение себя – сначала поменять поведение. И видение изменится соответственно, например: «поступай хорошо – станешь хорошим», и даже, если угодно: «поступай как богач, станешь богачом».

Одно из реально действующих решений – занять такого подростка общественно-полезной добровольной работой. Звучит, может быть, пафосно, но это, вероятнее всего, самое эффективное средство (Klerman, 2004; Teen Pregnancy, 2008). Это означает – привести его и увлечь благотворительной работой, социальными мероприятиями и прочими, в таком же духе. Хотя бы 20 часов в год, поставьте себе цель, это доказала программа – это работает. Подростки втягиваются и проводят гораздо больше времени. Добровольная работа – это поведение, и оно изменит видение самой себя подростком. Девочка, практически сразу, сможет сказать, что она кому-то нужна, что ее любят, и что она – ценный член общества. Ее реально где-то ждут и ей рады каждый раз, когда она приходит. И риски покорежить свою жизнь начинают стремительно уменьшаться. Это приводит, в частности, (в сравнении с обычным подростком) к увеличению возраста, когда девочка-подросток занимается сексом в первый раз, уменьшению частоты занятий сексом, снижает риск подростковой беременности на 50%, и увеличивает успеваемость (O’Donnell et al., 2002; Wilson, 2011).

Смысл этой статьи – помочь родителям предотвратить подростковую беременность, прежде всего. Было бы наивно предполагать, что это должно вызывать интерес у местных или национальных властей.  А пока в школах занимаются программами, которые не работают, это подростки и их родители, кто платит за это цену.

Bonell, C., Allen, E., Strange, V., Copas, A., Oakley, A., Sephenson, J., & Johnson, A. (2005). The effect of dislike of school on risk of teenage pregnancy: Testing of hypotheses using longitudinal data from a randomised trial of sex education. Journal of Epidemiology and Community Health, 60, 502–506.

Fletcher, A., Harden, A., Brunton, G., Oakley, A., & Bonell, C. (2007). Interventions addressing the social determinants of teenage pregnancy. Health Education, 106, 29–39.

Harden, A., Brunton, G., Fletcher, A., Oakley, A., Burchett, H., & Backhans, M. (2006). Young people, pregnancy and social exclusion: A systematic synthesis of research evidence to identify effective, appropriate and promising approaches for prevention and support. London: EPPI-Centre, Social Science Research Unit, Institute of Education, University of London.

Klerman, L. V. (2004). Another chance: Preventing additional births to teen mothers. The National Campaign to Prevent Teen and Unplanned Pregnancy. Retrieved from http://www.thenationalcampaign.org/default.aspx

O’Donnell, L., Stueve, A., O’Donnell, C., Duran, R., Doval, A. S., Wilson, R. F., Haber, D., Perry, E., & Pleck, J. H. (2002). Long-term reductions in sexual initiation and sexual activity among urban middle schoolers in the Reach for Health Service Learning Program. Journal of Adolescent Health, 31, 93–100.

Stein, R., & St. George, D. (2009, March 19). Teenage birth rate increases for second consecutive year. Washington Post, pp. A1, A4.

Teen Pregnancy (2008). Centers for Disease Control and Prevention. Retrieved July 3, 2008, from http://www.cdc.gov/reproductivehealth/AdolescentReproHealth/

Terry-Humen, E., Manlove, J., & Moore, K. A. (2005). Playing catch-up: How children born to teen mothers fare. National Campaign to Prevent Teen Pregnancy. Retrieved from http://www.teenpregnancy.org/works/pdf/PlayingCatchUp.pdf

Wilson, T. D. (2011). Redirect : the surprising new science of psychological change (1st ed.). New York, NY: Little, Brown and Company.

Бейз

Постоянно говорят о необходимости тестирования людей на наркотики. Вот  Медведев “одобрил идею обязательного тестирования молодёжи на наркозависимость”. В этой статье, Олег Зыков, Президент Общероссийского общественного благотворительного Фонда  «Российский благотворительный фонд «Нет алкоголизму и наркомании»» (РБФНАН), пояснил, что дело это методически сложное. “Так, в 2008 году в Татарстане провели тестирование всего детского населения, а это порядка 300 тысяч человек, из которых выявили 415 детей со следами наркотического вещества. То есть стоимость одного выявленного потенциального наркомана обошлось бюджету в сумму порядка 70 тысяч рублей. «И при этом, — подчеркивает Олег Зыков, — эффективность составила 0,14 процента».

То есть он говорит, что число людей, показавших положительный результат на наркотики, составило 0,14 процентов. И в чем недовльство — в том, что мало положительных результатов? Не касаясь даже вопроса о том, что, вообще-то, это нарушает права человека, создавая ограничения, по сути, не отличающиеся от ограничений по полу, возрасту или национальности. Можно ли допустить, что человек не хочет сдавать свои биологические жидкости для такого теста, и его отказ не должен препятствовать учиться или работать в месте, где ему нравится. Разумеется, кроме работ, связанных с повышенной опасностью.

Мне вспомнилась Теорема Бейза, которая отлично иллюстрирует ситуацию, неизбежно возникающую при тестировании. Теорема Бейза — одна из основных в теории вероятности, которая позволяет определить вероятность того, что произошло какое-либо событие (гипотеза) при наличии лишь косвенных тому подтверждений (данных), которые могут быть неточны.

Вот есть тест на наркотики, например, как на картинке. Его достоверность, по заверениям производителя, равна 99%. Этот тест в 99 случаях из 100 покажет позитивный результат, если человек употреблял наркотики. И в 99 случаях из 100 определит “чистого”, если тест выходит отрицательный.

Кажется вполне надежный тест, не так ли? И вот рьяный чиновник берется проверять, например, студентов. Предположим, что 0,5% студентов действительно употребляют наркотики. Назовем их D, а тех, кто не употребляет – N. Плюсом мы обозначит факт положительного теста на наркотики. А вот, собственно, и теорема (формула) Байеса:

P(D) — вероятность того, что студент употребляет наркотики, равна 0.005,  потому что 0.5% популяции употребляют.

P(N) – вероятность, что студент не употребляет наркотики = 1- P(D) = 0.995.

P(+|D) – вероятность, что тест позитивный и студент употребляет наркотики. Она, как мы знаем, равна 0.99, потому что достоверность теста 99%.

P(+|N) – вероятность того, что тест положительный, а студент наркотики не употребляет. Мы знаем, что таких случаев 1%, то есть вероятность равна 0.01.

P(+) — вероятность положительного теста вне зависимости от другой информации. Высчитывается как P(+|D) P(D) + P(+|N) P(N) и равна 0.0149.

Подставляем значения и получаем:

Что мы видим? Несмотря на высокую достоверность теста, вероятность того, что студент, который показал положительный тест, на самом деле употребляет наркотики, равна 33%, то есть гораздо более вероятно (более чем в два раза), что положительный тест говорит о том, что он не употребляет наркотики! Это происходит от того, что условия, которые мы тестируем, довольно редки, и результат позитивного теста будет чаще ошибочно позитивный.

Если бы 10% студентов употребляли наркотики, P(D) = 0.1.
P(N) = 1-0.1 = 0.9, то мы получили бы другую вероятность, равную 92%. Это уже что-то. Тем не менее, 8% людей могут быть ошибочно обвинены в употреблении. Эта цифра практически равна цифре употребляющих. Кого мы в таком случае ищем и кого найдем?

Слышал, что специалисты оценивают число употребляющих наркотики в России в 1,7%. Подставляя значения в формулу, получаем точность положительного теста в 63%, при таком числе употребляющих. Выше случайности, но все равно огромное число ложно-положительных результатов.

Вопрос: сколько нужно сделать тестов одному человеку, чтобы сказать со 100% точностью, что он употреблял наркотики? :)

В заметке использованы материалы из книги Гигерензера про интуицию (2007). Фото теста на наркотики отсюда.

Gigerenzer, G. (2007). Gut feelings: the intelligence of the unconscious. New York: Viking.