Вы об этом догадывались еще в школе, но теперь ученые (Bascandziev & Harris, 2013) показали, что дети, как мальчики, так и девочки, склонны искать ответы на вопросы и верить больше людям с привлекательной внешностью.

Для начала ученые отобрали 12 фотографий разных женщин (возрастом от 18 до 29 лет) в результате оценок, полученных независимыми оценщиками: шесть фото привлекательных и шесть — не очень. Затем детям (32 ребенка возрастом 4-5 лет) на экране монитора показывали объекты, названия которого они не знали. Детей спрашивали, как называется объект, а затем, не уточняя, правильный был ответ или нет, показывали две фотографии женщин: одну красивую, другую – не очень. У кого бы они хотели спросить про название незнакомого объекта? Красивая тетя выигрывала в большинстве случаев, причем чаще среди девочек.

Казалось бы, нет ни одной причины верить в то, что женщины с красивой внешностью должны знать больше, чем менее привлекательные. Понятно, что мы еще далеко не все знаем. Но коль скоро феномен работает, пользоваться им стоит, особенно для такой благородной цели как образование.

Представьте: сидите вы себе в классе, где сейчас начнется урок геометрии и думаете о предстоящих невыносимых минутах. И тут в класс заходит новая учительница-красотка и говорит голосом, от которого школьная форма сразу становится тесной: «Здравствуйте дети, я ваша новая учительница. Сейчас я вам покажу, что проделал Пифагор».

Bascandziev, I., & Harris, P. L. (2013). In beauty we trust: Children prefer information from more attractive informants. British Journal of Developmental Psychology, doi: 10.1111/bjdp.12022

Ларс Бакстром из Facebook и Джон Клайнберг из Корнелльского Университета нашли еще один метод обработки данных пользователей ФБ. В недавно опубликованной статье в журнале ArXiv, статье в The New York Times  и Discovery Magazine объясняется, что можно узнать:

Если у вас более 50 друзей в ФБ, и указан статус, то метод (который еще не опубликован в виде приложения, пока) может предсказать, с кем именно у вас отношения и насколько они хороши, с точностью до 60%.

Исследователи взяли дисперсию как основной фактор. В отношениях с высокой дисперсией мужчина будет «другом» близких друзей женщины, а она – «другом» его близких  друзей. При этом близкие друзья мужчины и женщины не будут «друзьями» в ФБ между собой. В отношениях с низкой дисперсией, наоборот – такие «друзья» будут больше связаны между собой. Высокая дисперсия означает, что человек расширяет социальный круг своего партнера за счет своих друзей, при этом продолжая поддерживать отношения со своими друзьями.

Люди как правило имеют высокую дисперсию с членами семьи и романтическими партнерами. Если к этому добавить возраст, пол, место жительства и работы, то предсказание отношений становится понятным и точным. Алгоритм может посмотреть на уже существующие декларированные отношения в ФБ и, оценив дисперсию, предсказать, насколько живучими окажутся эти отношения. При низкой дисперсии у них маловато шансов.

Если к этому добавить другие методы анализа связей, лайков и активности, то ФБ может стать однажды невиданным социальным инструментом, соединяющим людей на всех уровнях. Уже сегодня, теоретически, приложение ФБ могло бы сказать: «Обратите внимание, вот человек, которому нравится то же, что и вам, на 80%, и у вас с ним очень высокая дисперсия. У вас могут быть романтические отношения с этим человеком. Вот он, этот человек!» И вы такой: «Петрович, ты!? Как это так, подождите, так это что получается…?!»

Традиционно мы привыкли смотреть на человека как на homo economicus – рационально мыслящего агента, стремящегося к максимизации своих интересов и конкуренции. Отчасти это правда, но за последние десятки лет накопилось достаточно доказательств того, что реальное поведение людей все-таки немного сложнее. А в будущем благодаря развитию социальных сетей homo economicus вообще могут оказаться маргиналами.

Показательны эксперименты, которые проводились в развитых странах с экономической игрой Dictator game. Суть игры в следующем: одному человеку, которого называют «отправитель», дается сумма, как правило, эквивалентная одно-двухдневному заработку в реальной жизни. «Отправитель» вправе предложить всю эту сумму или часть ее другому человеку, «получателю». Действуют следующие правила: «получатель» и «отправитель» друг друга не знают; если «получатель» отказывается от предложения, никто не получает ничего; если «получатель» соглашается, то сумма распределяется в соответствии с предложением. Экономическая модель говорит нам, что рационально предложить наименьшую сумму, и тогда «получатель» согласится, потому что сколько-нибудь лучше, чем вообще ничего. В индустриальных обществах «отправители» в среднем предлагают около 44% суммы, а предложения ниже 20% чаще всего отвергаются (так не доставайся же ты никому!).

Больше 10 лет назад группа ученых, неудовлетворенная до конца этими выводами (потому что в качестве участников экспериментов выступают, как правило, студенты из приличных университетов развитых стран), решила провести аналогичные исследования в менее развитых обществах. На этот раз экспериментаторы набрали участников в 12 странах из 15 небольших общин и племен, которые жили в среде, физически и социально похожей на общество первобытного человека, занимались примитивным подсечно-огневым земледелием, собирательством, кочевым скотоводством и т.п.

Выяснилось, что средняя сумма предложений в этих обществах сильно разнится. Например, в племенах Аке в Парагвае и Ламелара в Индонезии «отправитель» в среднем предлагал 51% и 58% от суммы соответственно. Отказ от предложений тоже показал большой разброс. Так, в паре племен из Папуа – Новой Гвинеи принято отказываться как от очень низких предложений, так и от чрезмерно щедрых. Вообще-то такого разнообразия отклонений от канонической модели быть не должно. Естественно, люди по-разному выражают свое дружелюбие в разных культурах, но как кооперация могла распространяться, если некооперативное эгоистичное поведение всегда получает лучшее вознаграждение?

Это исследование, среди прочих, подтолкнуло ученых Швейцарского федерального технологического института в Цюрихе провести компьютерную симуляцию, результаты которой были совсем недавно опубликованы в журнале Nature.

Ученые решили выяснить, как именно зарождается кооперативное поведение людей, и увидели первые симптомы homo socialis, человека социального, который совершает действия, учитывая интересы других.

В рамках этой модели агенты играли в другую разновидность экономической игры – «Дилемма заключенного». Она должна была показать, что забота об интересах другого не всегда снижает личную выгоду, а максимизация прибыли не всегда требует строго эгоистического поведения.

Агенты модели одновременно вступали в контакты со своими восемью соседями («Соседство Мура»). Каждый раз агенты решали, что им делать. Если сотрудничали – получали вознаграждение, если нет – наказание. Репродуктивная способность агентов зависела от вознаграждений – если его нет, нет и потомства. В конце каждого периода симуляции некоторые агенты с определенной вероятностью умирали. Их место занималось потомками выживших агентов.

По правилам игры, коллективный успех достигает наивысших показателей, если все кооперируются, однако эгоизм получает максимальную выгоду лично для агента, вне зависимости от стратегии действий других. В конце каждого периода агенты пересматривали свои стратегии, однако репродукция их оставалась все так же зависимой от вознаграждений. Когда эгоизм фиксирован и не может изменяться, то все взаимодействия рано или поздно приводят к трагедии общих ресурсов – без вариантов. Поэтому ученые добавили дружелюбие как генетически передающийся признак, возникающий у агентов с постоянной вероятностью, независимой от стратегий, используемых в локальном районе.

Симуляция стартовала в самых плохих для кооперации и дружелюбия условиях: все агенты стремились получить как можно больше выгоды и не думали о других. Но со временем мутация дружелюбия создала довольно высокий уровень кооперации. Появлялись идеалисты, готовые к сотрудничеству с любым, несмотря ни на что. Таких агентов тут же обманывали, они получали мизерную выгоду и не могли размножаться. При этом склонность соизмерять свои поступки с учетом интересов других не приживалась, если потомки разбегаются далеко от родительского дома. Напротив, когда агенты живут локально, дружелюбие и кооперация процветают. Первоначально эгоисты торжествуют – ведь появились те, на ком «можно ездить», но неожиданно возникающий класс homo socialis меняет ситуацию.

Авторы неоднократно подчеркивают, что этот оптимистичный сценарий сохраняется только при условии локального проживания – когда яблоки от яблони недалеко падают. Только в условиях локального размножения и поселения дружелюбие эволюционно превосходит эгоизм. Получается, эгоистическое и кооперативное поведение могут быть результатом одного и того же эволюционного процесса. Миграция приводит к увеличению homo economicus с его эгоизмом, а низкая мобильность населения – к homo socialis с его дружелюбием. Исследователи показали, что, кроме локальности, необходимо лишь несколько идеалистов, готовых кооперироваться без всяких условий. Одного мало – он не выживет в мире чистогана.

Но что это нам дает? Современный мир строится на миграции и мобильности населения, и она, вероятнее всего, будет только расти. Ждать несколько десятков поколений, что в каком-то месте появится группа людей, которая сможет изменить мир?

Нет, считают исследователи: homo socialis – это люди интернета. Сетевые технологии могут заменить принцип локальности, который так необходим для расцвета новых отношений.

Виртуальные связи через интернет могут заменить физическую локализацию или создавать ее.

Фактически соцсети способны сформировать новый вид экономики – в ней все участники влияют на происходящее, в ней нет пассивных участников или зрителей. А профессор Дирк Хелбинг, координировавший исследование, уверен, что интернет, социальные платформы, 3D-принтеры и другие технологии породят новый тип экономического агента: один человек предстанет одновременно в двух ипостасях – производителя и потребителя, что создает основу для более дружелюбного и кооперативного взаимодействия между людьми.

Получается, какой-то стратегический толк от постоянного «зависания» в соцсетях есть: они рано или поздно помогут нам эволюционировать в менее эгоистичный вид.

Первоначально опубликовано на Slon.ru