Мы можем так говорить, а ты – нет

злой мужчина кричит Представьте страну с субкультурой, которая является субоптимальной и аморальной – например, с проевшей всё насквозь коррупцией. Представьте также людей, которые указывают на это, предлагая хорошо аргументированные предложения о необходимых позитивных изменениях. Как люди, принадлежащие к группам, зависящим от коррупции, станут воспринимать эти аргументы?

Если бы люди были рационально мыслящими существами, то качество аргументов являлось бы мерилом убедительности сообщения и необходимости перемен, вытекающих из этого сообщения. Однако такого не происходит. Члены группы, которая подвергается критицизму, воспринимают сообщение от постороннего человека как угрозу их коллективному самосознанию. «Кто он такой и какие у него мотивы?» – первые вопросы, которые задают себе члены критикуемой группы, вместо, казалось бы, логичных: «Верно ли то, что он говорит и насколько убедительны его аргументы?»

Следствием этого является так называемый эффект межгрупповой чувствительности, предложенный в 2002 году (Hornsey, Oppes, & Svensson, 2002): мы можем сами себя критиковать, а вот другим не позволим!

Интуитивно это нам хорошо знакомо и понятно, в общих чертах. Для науки там еще много неизвестного, и одно из последних исследований австралийских психологов, опубликованное в январском номере British Journal of Social Psychology (Esposo, Hornsey, & Spoor, 2013), задалось целью проверить, как качество критики влияет на этот эффект.

Ученые предложили несколько моделей, которые бы описывали взаимодействие критика и критикуемого, и приступили к экспериментам. Они составили три вида высказываний, которые начинались одинаково: Одна вещь, которую я заметил, это то, что австралийцы, как правило, нетерпимы к иммигрантам, и расисты по отношению к коренному населению. В одном условии был только эта фраза, и ничего более; во втором – фраза было слабо аргументирована, с опорой на слухи, личное мнение и комментарии в газетах; и, в третьем случае – хорошо аргументирована, с цитатами и статистикой. Эти различные тексты давались участникам эксперимента, наряду с информацией о том, кто это утверждает. В одном случае описывался человек, который сам и чьи родители выросли и прожили всю жизнь в Австралии, во втором – человек, живущий либо в Канаде, Великобритании или США.

После чтения текста участники должны были оценить, нравится ли им критик, конструктивизм и негативизм его высказываний, и необходимость реформ в стране.

Результаты:

В целом, сильные аргументы делали критика приятнее, а сообщение – более конструктивным, вызывающим меньше негативизма и большей необходимости реформ. Слабо аргументированное сообщение или вообще не аргументированное статистически оказались одинаковыми по силе.
Когда критик был из Австралии, то, в сравнении с критиком из другой страны, он и его аргументы нравились больше, негативное отношение к его речам было меньше, а реформы признавалась необходимыми. И чем сильнее были его аргументы, тем больший был эффект.
Когда же критик был из другой группы, людям больше нравилось, когда он сопровождает свою критику хоть какими-то доказательствами. Однако качество этих доказательств никак не влияло на остальные оценки.

Для постороннего человека, который хочет перемен в критикуемой им группе представляется весьма печальная картина: его высказывания с большой вероятностью будут отвергнуты, независимо от того, насколько хорошо они отражают реальность, продуманы, обоснованы и аргументированы.

Одна из моделей описывала это лучше всех (ниже): как видно, она предполагает ответы всего на два вопроса, для того чтобы принять или отвергнуть критика и его аргументы.
Модель предсказания реакции на критику группы Несмотря на пессимистическую картину, человеку, который хочет перемен в группе, которой он не принадлежит, сначала надо потратить все усилия, чтобы пройти первый шаг – объяснить свои мотивы и намерения. Не сделав этого, он может сколь угодно строить аргументы – их никто не станет принимать.

Esposo, S. R., Hornsey, M. J., & Spoor, J. R. (2013). Shooting the messenger: Outsiders critical of your group are rejected regardless of argument quality. British Journal of Social Psychology, DOI: 10.1111/bjso.12024.

Hornsey, M. J., Oppes, T., & Svensson, A. (2002). “It’s OK if we say it, but you can’t”: responses to intergroup and intragroup criticism. European Journal of Social Psychology, 32(3), 293-307.

Внимание, конкурс!

В августе 2013 в Лунде, Швеция, пройдет 17-ая Европейская конференция по движениям глаз. Там будут обсуждаться новые исследования, оборудование и программное обеспечение.

В рамках этой конференции объявлен конкурс на программу для ай-трекера. Софт может быть для целей развлечения, общения, лучшего или более быстрого взаимодействия человека с компьютером, анализа и визуализации движений глаз, фиксации и идентификации событий.

Конкурс спонсируется компанией SensoMotoric Instruments, которая готова бесплатно предоставить 50 первым зарегистрировавшимся до конца февраля участникам ай-трекер для работы над проектом.

Приз – также ай-трекер SMI RED-m, который вы видите на картинке в начале статьи (цена ~ 7 тыс. долларов).

Если вы сами умеете создавать приложения, или знаете тех, кто это делает, рекомендую подать заявку. Это весьма многообещающая область исследований и приложений, и сейчас самое лучшее время для развития в ней.

Подача заявки здесь.

Воображаемые друзья – хорошие друзья

мужчина помогает женщине выйти из такси Есть ли у вас воображаемый друг? Тот, кто всегда настроен позитивно, полон идей и не лезет в карман за словом? Если нет, вам стоит такого завести, хотя бы на несколько минут.

На ежегодной встрече подразделения образовательной и детской психологии Британского Психологического Общества 10 января этого года в Бристоле был представлен доклад с результатами исследования воображаемых друзей детей.

Карен Маджорс и Эдвард Бэйнс собрали и проанализировали 265 подробных анкет родителей о своих детях и их воображаемых друзей. Подавляюще большинство, 88% родителей, считали, что это неплохо: такие друзья помогают играть в игры, развивают фантазию и помогают разбираться с событиями в жизни.

Невидимые родителям друзья, вероятнее всего, признак развивающегося сознания: с помощью такого друга ребенок может проверить реакцию родителей на свое планируемое поведение. Он не уверен, как мама с папой посмотрят на это, а воображаемый дружок (что с него взять?) может вести себя чуть-чуть более смело. Эти эксперименты ребенка очень важны, они свидетельство пробуждающегося понимания причинно-следственной связи своего поведения. Воображаемый друг может вести себя более свободно и совершать рискованные шаги, на которых можно учиться. Непонятные для ребенка, но стрессовые события: переезд, ссора родителей, поездка на каникулы – все это легче решается ребенком, если ему можно обсудить это в игре со своим воображаемым другом. Ребенок учится сочинять истории, играть, дружить и обмениваться секретами. Интересно, что у детей чаще всего воображаемые друзья – того же пола.

Мы родители, должны радоваться за то, что у наших детей такая фантазия и воображение, и учиться у них. Как правило, однажды воображаемый друг исчезнет, сослужив ему полезную службу, и оставив ребенка справляться с жизнью самому.

Если вы это читаете, причем самостоятельно, у вас его, наверное, уже нет. Но если он у вас все же есть, то, с большой вероятностью, качества вашего друга отражают черты именно вашего характера, как обнаружило недавнее исследование (Harms & Luthans, 2012).

Работников компаний просили вообразить представляемые им гипотетические ситуации и описать, как бы с ними справился, но не он, а воображаемый коллега по работе. Ситуации были позитивные, негативные и двусмысленные, например: «Джон получил работу», «Джон потерял работу», или «Джона вызвал к себе босс». Затем их оценить множество параметров, характеризующих этого воображаемого коллегу.

Работники, которые могли представить позитивно настроенного воображаемого коллегу, были более продуктивны в своей работе, и были готовы помочь реально существующим коллегам.

Сравнив характеристики воображаемого коллеги с характеристиками самого человека, исследователи пришли к выводу, что восприятие этого другого говорит очень точно о нас самих. Дело в том, что процесс воображения этого невидимого коллеги требует использования наших знаний о мире, восприятия и интерпретации происходящего вокруг нас и наших ожиданий от других.

Тот, кто представлял воображаемого коллегу как деятельного и активного человека, способного вставать после падений и неудач и продолжать путь к целям, сами оказывались более счастливыми и продуктивными на своей реальной работе.

Это метод воображения хорош тем, что позволяет получать редкую информацию: если прямо спрашивать человека о его личностных характеристиках, то весьма проблематично получать аккуратные результаты, ведь люди либо не хотят, либо не в состоянии сделать точные оценки самих себя. Это очень по-человечески, совершенно нормально и признак здоровья: наиболее реалистичные оценки себя дают люди в депрессии (Adelson, 2005). С другой стороны, мы охотно и очень точно можем оценивать других.

Есть известный феномен под названием самореализующееся предсказание, подтвержденный многочисленными исследованиями, в том числе организационной психологией. Так, если менеджер убежден, что его подчиненные или коллеги – никчемные и ленивые люди, то он, с большой вероятностью, создает и укрепляет паттерны именно такого отношения к работе у своих сослуживцев. Как можно быть мотивированным и полным энтузиазма, если ты знаешь, что начальство и коллеги считают обратное? Напротив, мы готовы пойти на многое, чтобы не разочаровать людей, верящих в то, что мы способные и надежные товарищи.

Так что, если у вашего ребенка есть воображаемый друг – поспрашивайте о нем, и вы многое узнаете и о своем сыне или дочери. А для взрослых можно посоветовать выбрать время и вообразить себе коллегу или просто друга, и описать его: вы будете говорить о себе. Если вас что-то не устроит в характеристиках воображаемого человека, вы должны довольно легко его исправить, и, вероятно, это – один из хитрых путей изменить себя.

Adelson, R. (2005). Probing the puzzling workings of ‘depressive realism’. Monitor on Psychology. 36:4.

Harms, P. D., & Luthans, F. (2012). Measuring implicit psychological constructs in organizational behavior: An example using psychological capital. Journal of Organizational Behavior, 33(4), 589-594.

Теорема Бейза в картинках

Теорема Бейза Я писал ранее о проблемах тестирования на наркотики, используя теорему Бейза. Вот недавно познакомился с более понятным способом ее представления. Судя по статистике обращений, эта тема задевает многих молодых людей, у которых был показан положительный результат теста на наркотики, в то время как человек их никогда не употреблял. Это может иметь катастрофические последствия для судьбы человека, в то время как необходимость и польза от этих тестов для общества еще должна быть аргументирована чем-то более весомым, нежели сейчас.

Итак, допустим, что у нас есть тест на определение какого-то наркотика в организме человека, и мы хотим проверить большую группу людей, например всех студентов учебных заведений города.
Есть данные, что число наркоманов в России – 2%. Эта цифра спорная, разумеется, но лучше ничего нет.
Допустим, что чувствительность теста – 99%. Это хорошая чувствительность. Эта чувствительность говорит нам, что из 100 человек, точно употреблявших наркотики, тест выявит 99 человек, и одного он «упустит».
Нам надо знать еще одну цифру – специфичность теста. Она не всегда указывается на тестах, и если она не указана, это говорит о том, что с тест не может сказать одну важную вещь. Специфичность теста, например в 99%, говорит о том, что среди 100 людей, точно не употреблявших наркотики, 99 человек покажут отрицательные результаты, а один покажет ложноположительный результат.

Итак, мы проверяем 10000 человек на наркотики, имея тест с чувствительностью в 99%, и со специфичностью 99%, а базовая величина наркоманов равна 2%.
Мы создаем такую таблицу:Вписываем в нее число людей, которых мы будем проверять: Популяция Вписываем число людей, которые, согласно статистике, употребляют наркотики, 2%, то есть 200 человек:
Число людей. принимающих наркотики

Вписываем число людей, которые не употребляют: 10000 – 200 = 9800: Число людей, не употребляющих наркотики Теперь мы определяем, сколько людей определит чувствительность теста. Поскольку чувствительность равна 99%, то положительный тест покажут 198 человек (99% от 200): Число людей с положительным результатом теста на наркотики Соответственно, ложноотрицательный (человек наркотики употреблял, но тест его не выявил) — 2 человека: Число людей с ложноотрицательным результатом Теперь, специфичность теста. Она равна у нас 99%, и из 9800 людей, не употреблявших наркотики, он покажет отрицательный тест у 99% людей, то есть у 9702 студентов: Специфичность теста - кто не употребляет и результат отрицательный И он покажет ложноположительный результат (наркотики не употребляли, но тест определил, что употребляли) у 98 человек:Теперь заполним все итоговые колонки: Заполненные ячейки таблицы Теперь мы переходим к самому интересному. Вопрос такой: какова вероятность того, что человек не употреблял наркотики, но тест показал положительный результат? Нам надо разделить 98 на 296.

Получается 33%. То есть, один из трех людей, не употреблявших наркотики, может быть заподозрен в наркомании!

Соответственно, вероятность того, что тест будет позитивным в случае, если человек действительно употреблял наркотики, будет 198 делить на 296, то есть 67%.

Разумеется, этого недостаточно для принятия решения. И нужен повторный тест. Повторный тест теперь будет оперировать превалирующим процентом не в 2% от популяции, а в 67%, для тех, кто не согласен с результатами теста. И там точность вырастает драматически:
Результаты второго теста

Теперь, для человека, который не употреблял наркотики, вероятность того, что он опять получит положительный результат, составляет 33 делить на 6666 = 0,5%. Для тех, кто употреблял и тест положительный – 99,5%. Это уже серьезная вероятность.

Теорема Бейза применима ко многим ситуациям в нашей жизни: тестам на заболевания, на допинг в спорте, в спам-фильтрах, в судебных процессах, и во многом другом. Она может использоваться и для предсказаний поведения в будущем, например, вероятность того, что кто-то совершит преступление или вылетит из школы. Однако надо учитывать, что чем меньше превалирующее значение имеет такое поведение, тем выше будет вероятность ошибки.

Если число наркоманов составляло бы 10% населения, то тест был бы гораздо точнее. Если у человека плохие оценки в школе, но число исключенных из нее составляет доли процента, то вероятность того, что по оценкам человека можно предсказать его вылет из школы, весьма мала. С другой стороны, если 30% учащихся школы заканчивают свою юность в тюрьме, то точность предсказания будущего увеличивается.

Как верно сказал Nat Napoletano: «Вы не должны прожить свою жизнь, не поняв теорему Бейза».

Фото в начале статьи из Википедии.

Нейромаркетинг в Аргентине

Постер из Аргентины. Кликабельный.
Справа колонка с фактами, и там говорится, что:

85% решений о покупке принимаются подсознательно (я бы сказал 99,99%).
Процесс принятия решения о покупке занимает только 2,5 секунды.
Каждое графическое изображение рассматривается только 3 секунды.
Биллборд на дороге имеет время показа 1 секунду максимум.

В интернете нет времени для обмана:

Первые 5 секунд — решается, стоит ли доверять сайту.
За 4 секунды — решается, полезен ли сайт.

Я милого узнаю верх ногами

Совпадение эмоций у людей Судя по недавнему исследованию (Bimler, Skwarek, & Paramei, 2013), зрение работает у нас совершенно удивительно. Ученые выдвинули гипотезу, что люди станут медленнее различать эмоции на лице, если показывать его перевернутым. Дизайн включал фотографии лиц с различными эмоциями, которые показывали парами. Одна пара фотографий была в нормальной ориентации, другая – в перевернутой, длительность показа составляла 500 мс. Участникам надо было быстро решить, совпадают ли эмоции, выраженные на лицах или нет. Как и ожидалось, различение эмоций на обычно представленном лице происходило быстрее, но лишь незначительно. Предполагается, что в таких задачах работает низкоуровневый анализ зрительной системы, определяющий светотени и границы изображения. Чуть позже подключается и анализ черт лица. Этим механизмам, по сути, безразлична ориентация лица для категоризации эмоций, и, судя по затратам времени, это — подсознательные процессы. Картинка в начале статьи показывает пример, как показывались стимулы в эксперименте (хотя я не отбирал лица с явными эмоциональными проявлениями). Как вы думаете, эмоции у каждой пары (одно лицо в нормальном представлении, другое – в перевернутом) совпадают?

Французская команда (Barragan-Jason, Besson, & Barbeau, 2013) устанавливала скорость распознавания лиц. Ограничивая время просмотра, ученые представляли участникам эксперимента большой набор лиц, вставляя туда фотографии и известных личностей. Самая быстрая скорость узнавания составила около 360-390 мс. Это приблизительно на 100 мс дольше, чем в задачах по определению лиц людей среди других объектов. Исследователи обращают внимание на три возможные модели распознавания лиц мозгом, но требуются дополнительные исследования, чтобы понять, какая из них объясняет.

Я бы предложил эксперимент по распознаванию лиц известных людей среди лиц незнакомых людей, в перевернутом виде. Например, как представлено ниже. В каждой паре – очень известный человек, а другой – неизвестный, или строго говоря, гораздо менее известный. Определите, кто где? Обратите внимание, как это несложно и быстро, на самом деле.

Определите лицо известного человека

Bimler, D., Skwarek, S., & Paramei, G. (2013). Processing facial expressions of emotion: upright vs. inverted images. Frontiers in Psychology.

Barragan-Jason, G., Besson, G., & Barbeau, E. J. (2013). Fast and Famous: Looking for the fastest speed at which a face can be recognized. Frontiers in Psychology.

Бесконечность списков

Умберто Эко Мы все составляем списки: покупок, перед походом в магазин; целей, которые хотим достичь; сравнений, когда хотим принять решение о выборе.

В 2009 году музей Лувра пригласил итальянского писателя Умберто Эко куратором выставки “Mille e tre» (Бесконечность списков), которая прошла в с ноября 2009 по февраль 2010 года. До выставки писатель дал прекрасное интервью журналу Шпигель, которое лежало в моем списке вещей. К которым нужно вернуться. И это совершенно неважно, что беседа была 4 года назад.

Вот, вкратце, о чем он говорит:

Культура хочет понять бесконечность, и создать порядок. Списки – основа культуры. Это способ объять необъятное – каталоги, списки и коллекции в музеях, энциклопедии и словари. Даже список покупок – культурный феномен.
Списки не разрушают культуру, они ее создают. Списки святых, каталог целебных трав, полное собрание сочинений Баха, и список любовниц Казановы — это всё культурные ыеномены.
Списки отражают нашу попытку понять то, что нельзя выразить. И мы пытаемся это понимать, снова и снова. Мы не можем описать красоту звездного неба, но мы не бросаем это дело. Как и любовники, испытывая дефицит слов, не останавливаются в перечислении своих чувств, и прекрасных черт любимого.
У нас есть предел, это наша смерть. И от того нам нравятся вещи, у которых нет предела. Мы любим списки, потому что они потенциально бесконечны, и мы не хотим умирать.
Начиная с Аристотеля, великого собирателя и составителя всевозможных списков, мы всегда старались привести в порядок вещи и феномены вокруг нас. 80 лет потребовалось ученым, чтобы разобраться с определением утконоса, потому что список его характеристик приводил к сложностям классификации этого животного. Утконос живет как в воде, так и на суше, откладывает яйца, но при этом — млекопитающее. Его определение было просто перечнем фактов.
Списки – показатель высокого продвинутого культивированного общества, потому что он позволяет задавать вопросы относительно сущности определения чего угодно.
Культура – не в знании, когда умер Наполеон, а в знании, как узнать этот факт.
В юности вам нравятся одно, в молодости другое, в зрелом возрасте — третье, а может, вы вернетесь к прежней любви. Если вы взаимодействуете с тем, что вы любите в жизни, все будет постоянно меняться. Если ничего не меняется в вашей жизни, вы – идиот.