Чтобы здоровый образ жизни, избавляться от вредных привычек и идти к стратегическим целям, нам, как оказывается, нужна хорошая память.

Тысячи экспериментов показывают, как нам порой трудно отказываться от мгновенных вознаграждений в пользу долговременной пользы. Одним хочется курить, здесь и сейчас, даже осознавая огромный вред в будущем. Другие берут потребительский кредит под чудовищные проценты, чтобы получить сегодня то, за что им вскоре придется расплачиваться. Третьи не в силах устоять перед соблазнительной и богатой калориями едой, зная, что этим они уничтожают все свои достижения на пути к стройному телу.

Исследование французских ученых (Lebreton et al., 2013) обнаружило некоторые причины такого поведения. Психологи предлагали участникам типичную парадигму экономического выбора: пакет чипсов здесь и сейчас, или ужин на прогулочном корабле в Париже через месяц, 12 евро сейчас или 54 евро через месяц, и еще много соблазнительных вариантов. Причем немедленные соблазны показывались в виде картинок, а будущие призы – только в виде текста на экране монитора. Пока участники решали, их мозг сканировался томографом.

Маттиас Пессилион, один из авторов исследования замечает, что «немедленные вознаграждения могут восприниматься непосредственно нашими органами чувств, тогда как будущие вознаграждения требуют работы воображения». Представьте, что вот он, перед нами – идеальный пончик, мы видим его нежные румяные бока, сахарную глазурь, обоняем его ванильный запах, и через секунду уже можем его вкусить. А где еще там тот Париж?

Исследователи тестировали и участников с болезнью Альцгеймера; а эта болезнь как раз характеризуется существенной атрофией гиппокампа и серьёзными нарушениями работы памяти. Такие пациенты всегда выбирали немедленное вознаграждение.

Сегодня мы знаем, что наша память – не хранилище образов и фактов в виде некоего жесткого диска, а постоянное конструирование событий прошлого, и каждый раз, когда мы что-то вспоминаем, это воссоздается заново, на мгновения, чтобы опять исчезнуть. Обед в ресторане через месяц? — для этого надо напрячь воображение…

Это уже известный факт, что возможность вообразить будущее зависит от активности гиппокампа, структуры мозга, управляющей процессами памяти. Мы используем те же регионы и те же принципы для воображения будущего, что и воспоминаний прошлых событий. То есть, для конструирования прошлого или будущего нам необходима нормально работающая память.

Хорошая новость заключается, в том, что физическая активность, полезные для гиппокампа продукты, контроль над стрессом и интеллектуальная активность, могут поддерживать гиппокамп, и, соответственно, память в отличном состоянии. Теперь мы понимаем, что это хорошо не только для воспоминаний прошлого, но и для возможности красочно представлять будущее, и того, чтобы контролировать импульсивное поведение.

Парочка лайфхаков из этого исследования:
1) стараться представлять будущее, иллюстрируя его привлекательными картинками, и не только ими, а вовлекая и другие органы чувств, ибо соблазны настоящего всегда будут красочными, близкими и приятно пахнущими.
2) чаще представлять свое будущее. Можно вспоминать и прошлое, и представлять гипотетические сценарии («что было бы, если бы») — так будет тренироваться гиппокамп.

Lebreton, M., Bertoux, M., Boutet, C., Lehericy, S., Dubois, B., Fossati, P., & Pessiglione, M. (2013). A critical role for the hippocampus in the valuation of imagined outcomes. PLoS Biol, 11(10), e1001684.

Вот много говорят о зеркальных нейронах. «Зеркальные нейроны (mirror neurons) — нейроны головного мозга, которые возбуждаются как при выполнении определённого действия, так и при наблюдении за выполнением этого действия другим существом. Такие нейроны были достоверно обнаружены у приматов, утверждается их наличие у людей и некоторых птиц» (Википедия). Теория зеркальных нейронов как возможности понимать действия и эмоции других людей подвергается разумной критике за свои чрезмерно глобальные выводы. Пропоненты теории считают зеркальные нейроны создателями нашей цивилизации и причиной аутизма (в случае неполадок в таких нейронах). Факты же таковы, что про эти нейроны именно в человеке, а не обезьяне, известно пока мало, и требуются множество исследований, прежде чем переходить к обобщениям. В конце концов, зеркальные нейроны, – лишь малая часть системы понимания мира вокруг нас. Ведь это невероятная сложная задача, и едва ли наш мозг может осуществлять это с помощью небольшой группы нейронов, расположенных в моторных регионах мозга. И пока вокруг зеркальных нейронов ломают копья, посмотрим на ситуацию под другим углом.

Во-первых, теория утверждает, что когда мы, например, бьем ногой по мячу, у нас активируются моторные нейроны, для того, чтобы совершить такое действие. Когда мы сами не двигаемся, но смотрим на человека, бьющего ногой по мячу, у нас активируются те же нейроны, хотя и в меньшей степени. Интереснее то, что когда мы просто представляем себе, что сами или кто-то другой бьет ногой по мячу, в мозге происходит то же самое.

Исследования с профессиональными спортсменами доказали, что визуализация (воображение) моторных движений действительно работает. Да, можно, не вставая со стула, воображать, как вы бьете пенальти или берете высоту в прыжке, и ваши навыки в этих действиях станут измеримо улучшаться в реальном исполнении. Выяснились и несколько правил: представлять надо обязательно так, чтобы движения были успешными. Если представлять неудачи, то реальные результаты станут только хуже. Другое правило: визуализация должна обязательно сочетаться с практикой.

Вы можете провести простой эксперимент: вообразить себе, как вы пишите какое-то предложение своей недоминантной рукой. Скорость, с которой вы сможете это делать в своем воображении, будет так же мала, а ваши действия так же неуклюжи, как и в реальности! Если вы поставите себе цель научиться писать этой рукой, то, по мере обучения, ваши действия будут становиться успешнее и легче, как на бумаге, так и в воображении. Это работает именно потому, что при визуализации мы используем те же самые части мозга, которые задействованы и при реальном выполнении физических действий.

Такая невероятная способность не может оставаться невостребованной мозгом: уж слишком она хороша. Поэтому наши сновидения, согласно некоторым исследованиям, представляются именно симуляциями поведения в неясных ситуациях. Эта инсценировка для нас, во сне, представляется реальной, и мы можем безопасно потренироваться, в поисках правильного поведения и эмоционального отношения к этому. Как минимум, половина всех наших снов – симуляция, а 20% сновидений — инсценировка угрожающих событий, где наш мозг  рассматривает различные варианты выхода из них. Некоторые сны, которые мы все прекрасно знаем, кончаются неудачей, внушая нам страх и ужас – это неудачный вариант, который, тем не менее, даем нам понимание чего-то важного.

Качество мысленной симуляции ситуации зависит от опыта. Так, профессиональные хоккеисты, которых изучали в одном исследовании, существенно отличаются в симуляции ситуаций, связанных с хоккеем, от людей, которые знают о нем только понаслышке. Возможно ли, только наблюдая за действиями хоккеистов по телевизору или на стадионе, стать хорошим хоккеистом? Сегодня нет доказательств, что такой путь эффективен. Но качество симуляции будет расти, и как оказывается, это зависит даже от одного опыта взаимодействия, и этот опыт может быть пустячным.

Так, в одном исследовании люди сначала сопоставляли картинки со словами. Они могли видеть слова, например: швабра, щетка, бутылка, и соответствующие им картинки. Люди не знали, что некоторые объекты показывались им в разных ориентациях – так, одним зубная щетка показывалась горизонтально, а другим — вертикально. После этого людей отвлекли на 20 минут, а затем стали показывать на мониторе предложения, по одному слову за раз, и участники должны были нажимать кнопку, чтобы перейти к следующему слову. От них требовалось как можно быстрее решить, осмысленное ли предложение они видят.

Представьте себе: двадцать минут назад человек на секунду увидел картинку зубной щетку, в вертикальном положении, а потом получает предложение: Тетя Роза все же нашла зубную щетку на полу в ванной.

Мы начинаем мысленную симуляцию ситуации на лету, по мере чтения или прослушивания предложения. Когда человек доходит до слов «на полу» — его мозг говорит ему, что если так, то щетка должна лежать горизонтально. Но двадцать минут назад он видел ее вертикальной, и у него в мозге возникает несоответствие образов, и требуется дополнительное время для изменения воображаемой картинки! Все, кто получали такие несоответствующие картинки, демонстрировали задержку во времени реакции.

Это говорит о том, что даже мимолетный опыт меняет процесс воображения, и влияет на понимание. Поэтому если опыт человека в какой-то сфере занимает десятки тысяч часов, то его воображение знакомой ситуации будет существенно отличаться от воображения новичка. Еще это говорит о том, что для понимания мира мы постоянно воображаем его в мозгу – каждый объект, который видим, звук, который слышим и слова, которые читаем.

Симуляция буквально ведет себя также, как и реальность. Попробуйте, идя пешком, представить, что вы едете на велосипеде, крутя педали. У вас не получится делать это одновременно хорошо. Опять же, потому что, одно реальное действие и другое, воображаемое, начинают конкурировать за один и тот же регион мозга.

Но мы можем идти и петь, и вдобавок подбрасывать мячик теннисной ракеткой. Именно поэтому ученые долго не могли понять, почему разговоры по телефону, даже по громкоговорящей связи так сильно влияют на качество управления автомобилем. Казалось бы, вождение требует, в основном, движений рук и ног, и зрения, а разговор – движений рта и слуха. Но разгадка оказалась именно в том, о чем именно идет разговор по телефону. Когда разговор касается пространственных или зрительных аспектов, вождение ухудшается. Вас просят по телефону решить, что делать с дверью на даче, и для того чтобы это сделать, ваш мозг должен представить себе дачу, покосившуюся дверь, и начнет занимать ресурсы именно тех регионов , которые вовлечены в вождение.

Люди, у которых нарушены какие-то моторные функции, как выясняется, хуже понимают соответствующие движения других людей. Так, например, у некоторых пациентов с синдромом Паркинсона ухудшается понимание глаголов, а у больных деменцией – существительных, соответствующих их проблемам. Другие не могут зрительно оценить вес коробок, которые поднимает человек. Это происходит из-за физического ограничения воображения таких действий – ведь чтобы это понять, надо активировать регион в мозге, а он поражен. Это полезное знание, потому что есть гипотеза, что, возможно, путем обучения словам можно улучшить состояние этих больных!

Понимая это, сравнительно легко обнаружить и социально опасные патологии. Так, при показе картинок, изображающих негативные эмоции у людей, и в частности, у детей, можно, используя биометрические данные, понять, ощущает ли смотрящий такие же эмоции, иными словами, переживает ли он эмпатию. У некоторых людей, которых можно назвать социопатами, такая способность физически ограничена – их мозг не может активировать соответствующие регионы мозга, чтобы понять переживания других людей.

Когда мы развиваем свое воображение, вспоминая прошлые события (а мы именно реконструируем их каждый раз) или читая художественные книги, мы начинаем лучше понимать окружающий нас мир. Так, мир Фенимора Купера активирует зрительную система, чтобы видеть, как индеец замер и слился с деревом, заметив оленя, слуховую систему, чтобы слышать, как едва скрипит тетива его лука, обонятельную систему, чтобы чувствовать грибной запах осеннего леса. Моторная кора также активируется, и напрягаются мускулы, как если бы вы сами держали в руках лук с натянутой тетивой. Поэтому чтение хорошей художественной литературы — занятие весьма полезное, по многим причинам, в том числе, и для своего будущего.

Наше воображение – мощная способность. Каждую секунду мы стараемся понять мир вокруг нас, и когда нам это не удается, это потому, что нам сложно это представить. Это удивительно, ведь мы можем представлять даже очевидно несуществующие объекты: единорогов, зомби-вегетарианцев или розовощеких амуров.

Возможно, мы как раз можем это, потому что читали увлекательные (и значит эмоционально-заряженные) книжки про это, или смотрели фильмы. Стивен Кинг, например, умеет увлечь нас и обогатить наше воображение какой-нибудь жуткой гадостью, которой, как мы знаем, не существует, но которую после чтения мы легко можем вообразить (и бояться ее).

Другой подход — тренироваться. Стоит попробовать «королевский» метод улучшения воображения:

«- Не может быть! — воскликнула Алиса. — Я этому поверить не могу!

—  Не можешь? — повторила Королева с жалостью. — Попробуй еще раз: вздохни поглубже и закрой глаза.

Алиса рассмеялась.
—  Это не поможет! — сказала она. — Нельзя поверить в невозможное!

—  Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. — В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!» (Льис Кэролл. Алиса в стране чудес).

Кроме понимания настоящего, наше воображение готовит нас к будущему, где нам и предстоит провести всю оставшуюся жизнь. Гарвардских психолог Дэниел Гилберт заметил (Gilbert, 2006): «Самое великое достижение человеческого мозга – его способность представлять объекты и эпизоды, которые не существуют в реальном мире, и эта способность дает нам возможность думать о будущем. Как сказал один философ, человеческий мозг – машина предвосхищения, и творение будущего сама важная работа которой он занят».

Bergen, B. K. (2012). Louder than words: the new science of how the mind makes meaning. New York, NY: Basic Books.

Bosbach, S., Cole, J., Prinz, W. & Knoblich, G. (2005). Inferring another’s expectation from action: the role of peripheral sensation. Nature Neuroscience, 8, 1295-1297.

Gilbert, D. (2006). Stumbling on Happiness. New York: Alfred A. Knopf.

Malcolm-Smith, S., Koopowitz, S., Pantelis, E., & Solms, M. (2012). Approach/avoidance in dreams. Consciousness and Cognition, 21(1), 408-412.

Wassenburg, S. I. & Zwaan, R. A. (2010). Readers routinely represent implied object rotation: The role of visual experience. Quarterly Journal of Experimental Psychology, 63, 1665–1670.

Weinberg, R. (2008). Does imagery work? Effects on performance and mental skills. Journal of Imagery. Research in Sport and Physical Activity, 3(1), 1–21.

Woolfolk, R. L., Parrish, M. W., & Murphy, S. M. (1985). The effects of positive and negative imagery on motor skill performance. Cognitive Therapy and Research, 9, 335–341.

Представьте такую сценку: три абитуриента сдают тест в престижный университет. Задание несложное: пара задач по математике для шестого класса. Правило тоже простое – первый, кто решит задачи, тот и поступит. Первый абитуриент – молодой человек, который выиграл все олимпиады по математике, в которых смог физически поучаствовать в свои 16 лет. Его соперники – котенок персидской породы и саженец фикуса в горшке. Через пять минут парень заканчивает решать задачи, поглядывая на «конкурентов», больше беспокоясь о том, не галлюцинации ли у него, в то время как котенок уже весь в игре с листочками деревца.

В начале декабря случайно, сам того не желая, окунулся в тему искусственного интеллекта (ИИ) и вот уже несколько недель эта тема все не отпускает. Перспективы настолько ошеломляющие, что захватывает дух, и это действительно поменяло и продолжает менять мое мировоззрение весьма сильно. Так, например, я еще недавно полагал, что самая важная, интересная и стоящая цель – это продление жизни и омоложение. Но сегодня я так не считаю.

В последнее время много значимых людей высказывались об ИИ. Так, Стивен Хокинг сказал, что как только ИИ превзойдет интеллект человека, он станет представлять угрозу нашему существованию. Элон Маск сказал почти тоже самое, но, как показалось, от него прозвучала реальная тревога. Билл Гейтс также на днях высказался о том, что многие даже не думают, что скоро останутся без работы, из-за ИИ и управляемых им роботов. В этом году вышла и книга Ника Бострома «Суперинтеллект».

В апреле 2014 года компания DeepMind, которая занимается разработкой ИИ, продемонстрировала, как компьютерная программа учится побеждать все игрушки Атари. Учится самостоятельно, получив только управление и задачу выиграть. Обратите внимание на то, как программа «элегантно» направляет шарик внутрь стены блоков, или как тупо избивает партнера в углу. Программе потребовалось всего несколько часов для достижения совершенства.

Шейн Легг, соучредитель компании, полагает, что ИИ – угроза для человечества номер один. Элон Маск, кстати, инвестировал в эту компанию еще до того, как в прошлом году ее купил Гугл. Сегодня это риск осознается Гуглом настолько, что они учредили этический комитет, задачи которого – найти возможности выживания человечества с ИИ. Вероятно, и гугловцы и Маск увидели и другие способности этого ИИ, о которых публично не было сказано.

В марте 2014 Маск инвестировал и в другую компанию, Vicarious, чьей целью является создание нейронной сети, которая будет работать как человеческий мозг.

Это кажется парадоксом – бояться этого и все равно продолжать делать все, что необходимо для создания интеллекта, превосходящего человеческий. Но это так по-человечески – подходить к самому краю, и верить в то, что все обойдется, как обычно, так или иначе.

Вот и Рэй Курцвейл, в недавней статье в журнале Times выдвигает успокаивающие аргументы. Экзистенциальная угроза от ИИ – отнюдь не первая в истории человечества, говорит он, и у нас есть время разобраться и научиться им управлять.

Это замечательно, что выдающиеся люди в курсе происходящего, и хорошо, что некоторых из них ИИ пугает. Плохо то, что сроки, которые указывают эксперты, о том, когда ИИ обретет реальную мощь, все еще выглядят успокоительно далекими.

Но помимо того, что упомянуто выше, в мире происходит и множество других разработок. И все они развиваются с невероятной скоростью. От создания программы для игры в шахматы, которая превзошла самых лучших игроков прошла пара десятков лет, а теперь аналогичной новостью не удивишь никого.

Ник Бостром (2014) приводит несколько фактов:

• Шашки – в 1994 году программа побила чемпиона, а в 2004 году была создана программа, которая делает самые лучшие ходы, используя базу данных в 39 триллионов окончаний партий.
• Нарды – с 1992 году непобедима человеком в принципе.
• Шахматы – 1997 год DeepBlue побеждает Каспарова. С тех пор движки стали еще лучше. У человека нет шансов.
• Го – программа достигла, как минимум 6 дана, еще несколько лет и она будет бить игроков 9, высшего профессионального дана. Я сам играю в ГО и убеждаюсь, как сильно стали играть программы.

Компьютеры сейчас или в самое ближайшее время будут превосходить человека во всех играх.
Примечательно, что мастерство в этих играх – воплощение человеческого интеллекта, а в программах – довольно простые алгоритмы. Игры – лишь частное проявление мощи ИИ, который демонстрирует успехи в машинных переводах, распознавании лиц, постановке диагнозов, выборе музыки и книг, и еще куче всего, что мы даже не успеваем осознавать. Это характерно для нашего времени: скорость развития почти всего – самая высокая в истории, и она только ускоряется. Можно без эмоций сказать, что уж слишком быстро мы все меняем.

А в тех областях, которые могли бы нам пригодиться как роду, в социальных науках – у нас полный застой. Мы не в состоянии придумать лучший способ совместного существования, чем то, что было предложено за тысячу лет: всякие демократии, автократии и капитализм. Мы до сих пор, вместо того, чтобы жить долго, дружно и весело, убиваем друг друга, тратим деньги и жизни на всякие нелепые проекты, и уничтожаем планету. Мы едва справляемся с общечеловеческими задачами. Мы хоть еще не превратили сами себя в радиоактивный пепел, смогли как-то договориться, но вызовы, которые бросает нам будущее – гораздо круче. Есть у кого-то уверенность, что мы справимся?

Человеческий мозг, несмотря на то, что является выдающимся творением природы, уступает ИИ по всем параметрам (Bostrom, 2014):

• Максимальная скорость вычислений нейронов – 200 Гц. К примеру, обычный смартфон сегодня имеет процессор с частотой в 2 Гигагерца, на несколько порядков больше.
• Скорость передачи потенциала между нейронами составляет максимально 120 метров в секунду, тогда как оптоэлектроника может предавать сигналы со скоростью света.
• У нас огромное количество нейронов, около 100 миллиардов, но это предел, тогда как компьютеры могут наращивать число до непроизносимого числа.
• Память человека – ну тут и говорить, увы, не о чем.
• Надежность – да, мозг прекрасно справляется в течение десятков лет, но нейрон — ненадежный, в сравнении с транзистором.
• Но главное – это софт. В нас заложен неплохой софт, который позволил нам выжить и покорить мир, но мы только учимся понимать его сегодня, практически не умеем изменять и улучшать. Мы знаем, что некоторые эти старые программы играют с нами плохие штуки: например, наша привязанность к высококалорийным продуктам или способность замечать животных быстрее, чем автомобили. Мы чрезвычайно плохо умеем управлять собой. Есть исключения, но, как правило, они касаются людей, которые посвящают совершенствованию себя все время.
  Компьютеры в этом плане обладают несравненной гибкостью.

Вернемся к сценке в начале статьи, и представим, что тот парнишка – суперинтеллект, а мы — либо котенок либо дерево, кому что нравится. У нас столько же шансов сдать экзамен, и продолжить жизнь. Мы ему не конкуренты, и нас может тешить надежда на то, что он не обратит внимания на нас, и оставит в живых.

ИИ с каждым днем становится все мощнее и мощнее, усилиями самих людей. В ближайшем будущем он действительно будет помогать нам во всех областях, и мы сможем решать любые и проблемы.
Но он продолжит развиваться, на порядки опережая наши способности за ним поспевать. И тогда он займется своими задачами.

У нас либо еще остается время что-то сделать, либо уже нет. Поскольку мы этого точно пока не знаем, то делать что-то надо прямо сегодня. Вероятных сценариев немного:

1) Мы решаем проблему взаимодействия с ИИ, делаем его дружественным и решаем все проблемы, которые могут вообще быть, живем долго и счастливо, покоряя всё во Вселенной. Самый оптимистический и самый невероятный сценарий, на мой взгляд.
2) ИИ, достигая невероятной скорости развития, мчится мимо нас, по своим неведомым человечеству делам, оставляя нас в покое. Мы будем жить, ему не мешая, как сейчас живут муравьи. Дружить с ними не о чем, но пусть живут. Тоже очень оптимистичный сценарий.
3) ИИ достигает определенной стадии развития и в какой-то момент он устраняет человечество как вредоносный паразитирующий элемент.

На мой взгляд, эти сценарии развернутся уже в ближайшие 15 лет. У нас совсем мало времени.

Я не специалист в ИИ, поэтому могу смотреть на перспективу глазами психолога. И мне кажется, что Курцвейл, несмотря на выдающиеся экспертные знания, необоснованно оптимистичен – такого экзистенциального риска человечество еще не знало, и поэтому история прошлых рисков не совсем подходит. Мы даже не будем говорить про пресловутых черных лебедей.

Если посмотреть на нас глазами суперинтеллекта, то сложно увидеть что-то симпатичное. Мы для него — существа, которые спят треть жизни, плохо считают, постоянно что-то едят, толстеют, болеют, не понимают мотивы своих поступков, не знают будущего, и ведут, в целом, бессмысленную жизнь.

Эмоции, которые как думают некоторые, кажутся нам чем-то таинственным, что отделяет нас от машин. Романтическая фантастика прошлых десятилетий постоянно говорила об этом, заставляя ИИ обожать нас за то, а самому «стыдиться», что ему никогда не понять что такое любовь. Но сегодня мы уже сами показали, что эмоции вполне себе биологически обусловленные феномены, которые можно измерять, предсказывать и воспроизводить. Для нас они играют важную роль в познании и восприятии мира, а понадобятся ли они ему – это еще вопрос. Едва ли ему это понадобится, если все, что нужно можно просто посчитать. Но при желании, он прекрасно поймет, что мы чувствуем.

Я писал ранее (Пока боги еще молодые), о том, что решив проблему с имитацией движений глаз человека, ИИ поймет про нас почти все, то, что мы сами про себя не знаем. А мы, между тем, останемся в таком же неведении.
Джефф Клюн, исследователь ИИ из Университета Вайоминга говорит, что в моделях ИИ «миллионы нейронов и они каждый делают что-то свое. И у нас нет понимания, как они достигают результатов».

Вряд ли я смог передать то ощущение, которое у меня сложилось при знакомстве с этой темой. Для тех, кому интересно, рекомендую прочесть книгу Бострома — очень взвешенный, информативный и потрясающий текст.
Однако, несмотря на то, что такая перспектива кажется депрессивной, она предлагает уникальную возможность взглянуть в будущее и понять, чем не стоит заниматься, уже и вообще, а чем, напротив, стоит, и куда обратить свою энергию уже сегодня. Я сам еще не до конца погрузился в это мировоззрение, и, честно говоря, не знаю, стоит ли, ведь с этим придется как-то жить дальше, но что уже сделано, не вернешь.

Прогресс, нравится кому-то или нет, движим талантливыми и выдающимися людьми. Их мало, но больше, чем когда либо в истории, просто потому, что популяция людей большая. Вот на обучение, развитие и всяческую помощь таким талантам – вот на что надо бы выделять сегодня деньги. Они, по сути, станут нашими спасителями. Кроме того, все области, связанные с ИИ, так или иначе, становятся все более востребованными и прекрасно оплачиваемыми.

С этой перспективы можно посмотреть на все большие проекты, политические и экономические решения и сразу увидеть, что подавляющее большинство из них – морально устарели уже сегодня, и никогда не смогут окупиться или даже пригодиться. Почти все многомиллиардные затеи со стройками каналов, трубопроводов и дорог – лишь лишает денег по-настоящему нужные проекты.

Путь к самосовершенствованию человека – тупиковый. По нему еще можно двигаться, наверное, в течение ближайших 10 лет, но, в принципе, он ведет в никуда. Ни фармацевтические средства, ни какие-то трансцендентальные или сугубо научные практики, ни интерфейс мозг-компьютер не дадут человеку ничего особенно значительного, такого чтобы он мог соперничать с суперинтеллектом. Протезирование конечностей, органов и даже частей мозга, несомненно, будет совершенствоваться, но лишь до определенного момента.

К сожалению, даже интересная мне область – сенсорное замещение, когда мы, с помощью интерфейсов, можем обретать дополнительные чувства или способности – тупиковая. Никто не может сказать, что нам даст обладание чувством магнитного поля земли, или инфракрасным видением, видеть слухом, слышать языком. Телепатия, телекинез, и даже возможность узнавать по фотографии, где находится человек – какими бы фантастически они ни казались – просто никчемны. Телепатия как сколько-нибудь полезное свойство, на фоне емейл, мгновенных чатов и распознавания речи, похожа на то, как если сегодня изобретать более мощные и точные катапульты для доставки посылок в разные города. Вы можете сами провести мысленный эксперимент, наделив себя каким-то особым каким угодно невероятным качеством, и убедитесь, что реализация этой способности, скорее всего, будет приводить к увеличению материальных благ, но не на решения значимых для будущего проблем. Это, вероятно, свидетельствует о преимущественной работе древних эволюционных программ, вшитых в наш мозг, когда они были актуальны на протяжении миллионов лет (и актуальны сегодня). Наша неспособность их легко переписывать — вот наша проблема. Человек, иными словами, становится все более похожим на устаревшую модель, которую как ни обвешивай примочками, кардинально не изменишь.

Чем же мы должны заняться, чтобы не исчезнуть с лица Земли? Неандертальцы либо не задавали себе таких вопросов, либо не смогли найти на них ответы, уступив место нам.

Bostrom, N. (2014). Superintelligence: paths, dangers, strategies (First edition. ed.). Oxford (UK): Oxford University Press.