Как вы думаете, почему женщины носят высокие каблуки? Каким образом меняет, и меняет ли, такая обувь прекрасную половину человечества? Если вы ответите на вопрос сейчас, вам интереснее будет узнать неожиданную находку психологов.

Туфли на высоких каблуках в средневековье носили как мужчины, так и женщины, для вполне утилитарной цели – не пачкать дорогую обувь и длинные платья грязью, которой были покрытыми улицы городов (ниже – изображение чопинов). В моду туфли с высокими каблуками ввела, предположительно, Катерина Медичи (1519-1589): в 14-ти летнем возрасте она была обручена с Герцогом Орлеанским, позже ставшим королем Франции. Катерина сомневалась в своих возможностях конкурировать с придворными дамами, и, в особенности, с любовницей герцога, Дианой де Пуатье, из-за своего небольшого роста, не достигавшего и полутора метров. Туфли на пятисантиметровых каблуках дали ей возможность в буквальном смысле оторваться от земли и сделали ее походку соблазнительной. Это был успех, и вскоре высокие каблуки стали важнейшим аксессуаром элиты: на них щеголяли как мужчины, так и женщины. Простолюдинам носить туфли с высокими каблуками было запрещено (даже если бы они могли себе это позволить!). Сам факт их обладания означал иметь деньги, связи и власть, то есть быть, что называется well-heeled  (heel – англ. каблук). Это слово в английском языке до сих пор означает то же самое. Подробнее об истории высоких каблуков.

Сегодня высокие каблуки – атрибут практически исключительно женской одежды. Высокие каблуки ассоциируются с сексуальностью – именно поэтому во многих культурах родители не разрешают их носить детям до совершеннолетия.  Анализ обложек порножурналов показал (Dietz & Evans, 1982), что в более чем 50% случаях на моделях были туфли с высокими каблуками.

Существует множество объяснений, почему женщины их носят, невзирая на большую вероятность травмы и повреждения суставов, на более высокую цену в сравнении с туфлями на плоской подошве, и меньшую долговечность.

Однако системных экспериментальных исследований в это области недостаточно, чтобы принять это за ответ.
Слева — Эффект туфлей с каблуками различной высоты на осанку, изгиб поясницы и наклон таза. Иллюстрация из статьи.

В недавнем исследовании (Morris et al., 2013) ученые выдвинули гипотезу, что высокие каблуки улучшают женственность, привлекательность и молодость походки, и именно это определяющий фактор выбора этой обуви. Они пригласили 12 девушек (среднего возраста в 21,6 лет) и попросили их пройтись на беговой дорожке в туфлях на плоской подошве и с шестисантиметровыми каблуками, по 2 минуты.  На девушек прикрепили маркеры в разных частях тела и снимали особой камерой,  чтобы получить видео, содержащее только движущиеся световые точки (как слева). Пример подобного результата можно посмотреть на сайте Bio Motion Lab. Там вы можете манипулировать различными параметрами походки человека.

Полученные видеоклипы показывали 30 участникам эксперимента, половина из которых — женщины. Им предлагалось оценить походку на женственность и привлекательность по пятибалльной шкале. Например: «Походка очень женственная»: 1 – абсолютно согласен, 5 – абсолютно не согласен. Кроме этого им следовало предположить возраст «ходящих точек» по пяти возрастным категориям (16–18, 19–29, 30–39, 40–49, 50+).

В результате обнаружилась сильная корреляция между женственностью, молодостью и привлекательностью. Поскольку такая связь уже многократно была показана в предыдущих исследованиях (Buss, 1989), ученые создали композитную оценку – индекс привлекательности. В результате выяснилось:

• Статистически значимая разница между оценкой привлекательности и обувью. Чем выше каблук – тем привлекательнее женщина.
• Женщины оценили ходьбу других женщин как более привлекательную, чем мужчины.
• Сильная корреляция между оценками мужчин и женщин привлекательности походки в любой обуви. Иными словами – люди обеих полов оценивают походку, в принципе одинаково.
• Чем выше индекс массы тела (BMI) модели, тем менее привлекательной кажется походка.

Во втором эксперименте исследователи привлекли уже 120 человек. Дизайн был другой: половина участников видела клипы женщин только на высоких каблуках, другая половина – на плоской подошве. Участников также просили указать, чью походку они видят — мужскую или женскую.

В этом эксперименте ученые регистрировали также и биомеханические характеристики походки, соотнося их с оценками участников.
Дополнительно выяснилось, что:

• 28% женщин на плоской подошве и 17% женщин на высоком каблуке были ошибочно классифицированы как мужчины (напомню, что ходили только женщины). Иными словами каблуки увеличивают дистанцию различия между мужской и женской походками.
• Высокие каблуки подчеркивали типично женскую походку: меньшие, но более частые шаги; меньший сгиб коленей; бóльшая ротация таза и бедер; и бóльший наклон таза.
• Высокие каблуки действуют на походку дифференцированно, как видно на графике, но во всех случаях индекс привлекательности растет с ростом каблуков.

Ученые считают, что феномен привлекательности высоких каблуков заключается в том, что они преувеличивают женственность походки. Катерина Медичи надеялась стать выше, но эффект был не от этого, а от ее ставшей необычной походки. Нормальная  женская походка сама по себе привлекательна, но высокие каблуки создают, что называется, сверхнормальный стимул. Такая походка подчеркивает, что женщина – очень хороший кандидат на продолжение рода (на подсознательном уровне, разумеется). В этом смысле это аналогично макияжу, который делает лицо красивее; бюстгальтеру, делающим грудь более заметной и другим способам достижения успеха в деле продвижения собственных генов. В этом исследовании не было задачи проверить влияние увеличения роста женщины за счет каблуков, но если и этот фактор работает, то сила шпилек окажется еще выше!

Но главное: высокие каблуки – конгруэнтная эволюционной модели адаптационный трюк. Так, в 80 годы прошлого века в моде были накладные плечи в женской одежде (как на фото выше), что делало женщин широкоплечими и снижало их женственность. Как результат, они канули в Лету. Сегодняшняя мода на штаны, как на картинке слева – такой же глюк моды, который обязательно исчезнет (и девушке слева даже не помогут высокие каблуки). Мода, по большей части, эфемерна, но мода, которая держится веками, означает что-то действительно важное.

Если кто-то придумает обувь, которая будет делать с походкой то же самое, что и высокие каблуки, но без них, и таким образом снизит и негативные стороны ношения и предубеждения некоторых женщин против них, то его ждет колоссальный успех. Женщины, надеюсь, никогда не устанут стараться быть молодыми, женственными и привлекательными!

Buss, D. M. (1989). Sex differences in human mate preferences: Evolutionary hypotheses tested in 37 cultures. Behavioral and Brain Sciences, 12(01), 1-14.

Dietz, P. E., & Evans, B. (1982). Pornographic imagery and prevalence of paraphilia. American Journal of Psychiatry, 139(11), 1493-1495.

Morris, P. H., White, J., Morrison, E. R., & Fisher, K. (2013). High heels as supernormal stimuli: How wearing high heels affects judgements of female attractiveness. Evolution and Human Behavior, 34(3), 176-181.

Почему-то люди очень интересуются, когда другие говорят правду, а когда лгут. Изучено и изобретено множество техник и методов, и, тем не менее, мы, по большей части, неспособны отделить одно от другого. Сегодня мы познакомимся с одним интересным феноменом языка, имеющим отношение к этой теме.

Контентно-лингвистический анализ – пожалуй, один из самых точных методов определения лжи. Именно он помог понять некоторые важные факты: когда люди говорят правду, они гораздо чаще используют местоимение первого числа – я, мне, мой. Когда люди говорят правду, они используют более сложный язык, и часто используют слов за исключением, кроме, но, вместе, без. Эти слова нужны, чтобы разделить ситуацию на две части – отделить, так сказать зерна от плевел. Люди говорят, что они делали и что не делали. Но для лжеца сложно сказать, что он не делал чего-то, потому что это опасно. Он пытается подсознательно отстраниться от события. И эти слова исчезают, а вместе с ними и местоимения первого числа. С текстом можно провести анализ, и он определит ложь очень хорошо, с вероятностью около 70%.

Но что делать с таким примером?

26 января 1998 года. Билл Кинтон врет, и мы это знаем. Вот что он дословно говорит:

– Но я хочу сказать одну вещь американскому народу. Я хочу, чтобы вы слушали меня. Я хочу сказать это еще раз: У меня не было сексуальных отношений с этой женщиной, Мисс Левински. Я никогда не говорил кому-нибудь врать, ни одного раза, никогда. Эти заявления лживы.

Шесть раз он употребил местоимения первого лица в единственном числе. Это составляет почти 14%, и это очень много. Но мы же знаем точно, что он врал!

Это исключение, и очень важное. Его легко запомнить и понять, и вы будете получать удовольствие, поверьте, особенно слушая политиков.  Это исключение — перформатив. Перформатив – лингвистический и философский термин. Его внимательно изучал философ Джон Лонгшоу Остин (John Langshaw Austin), британский философ (1911-1960), фото которого – в начале статьи.
Он известен как автор революционной идеи о том, что наша речь не только пассивно описывает реальность, но и может ее изменять посредством актов речи. Он приводил такие примеры: вы стоите на спуске корабля и, разбивая шампанское, говорите: «Нарекаю этот корабль Неустрашимым!» Или вы стоите в зале свадебных торжеств и на вопрос, согласны ли вы взять в жены эту девушку, говорите: «Да, я согласен!» Или вы говорите: «Я отдаю эти часы своему брату». Вы не просто описываете реальность, вы ее создаёте своими словами.

Перформатив — глагол, употребление которого в 1-ом лице настоящего времени означает непосредственное совершение названного действия, например, «Я обещаю», «Скажу откровенно», «Я хочу, чтобы вы знали», «Позвольте мне быть предельно откровенным», «Я готов спорить», «Я хочу, чтобы вы поняли» и так далее. Перформатив – это не просто слова, а совершение определенного вида действий.

Перформатив может выглядеть как типичное предложение, но оно не описывает и не констатирует факты, и посему не является ни ложным, ни истинным. Такая конструкция не позволяет узнать, правда или ложь стоит за высказыванием. Вы можете врать, а можете говорить правду.

Прекрасный образчик перформатива – в цитате из фильма Убить Билла, когда Невеста передает сообщение для Билла через Софию Фатале:

Как я сказала ранее, я позволю тебе сохранить твою жалкую жизнь по двум причинам. И вторая причина – в том, что ты сможешь сказать ему лично все, что случилось сегодня ночью. Я хочу, чтобы он увидел широту моей милости, глядя на твое искалеченное тело. Я хочу, чтобы ты рассказала все, что ты сказала мне. Я хочу, чтобы он знал, что я знаю. Я хочу, чтобы он знал, что я хочу, чтобы он знал. И я хочу, чтобы они все знали, что они скоро будут также мертвы, как и О-Рен.

Например, я беру в руки вилку и говорю: Я хочу, чтобы вы знали, что сейчас у меня в руке ложка. Я хочу, чтобы вы отметили это и запомнили. Вы понимаете, что это не ложка. Но правду ли я вам сказал или нет? В самом деле, как ни странно и необычно это может прозвучать, отчасти, это правда. Первая часть «Я хочу, чтобы вы знали» — правда. «Я держу ложку» – неправда. Это очевидно, потому что все факты у вас перед глазами. Когда дело касается вещей, которые не столь очевидны, перформатив начинает нас дурачить.
Теперь пойдите и послушайте какого-нибудь политика. А в следующий раз, когда человек говорит вам: «Я хочу, чтобы ты меня послушала, я хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю, и это правда», попросите его сказать это проще.

По материалам Pennebaker, J. W. (2011). The secret life of pronouns : what our words say about us (1st U.S. ed.). New York: Bloomsbury Press.

Недавнее исследование (Forde et al., 2012) изучало, как мы едим, анализируя видеозаписи с помощью компьютерных программ и независимых оценщиков. Людям давали пробовать тридцать пять разных продуктов, готовых к употреблению,  различных по консистенции, сенсорным характеристикам и ожидаемой сытости.

Вот что выяснилось:

• Пища, которая может быть поглощена быстро, имеет низкий коэффициент сытости – иными словами, вы можете съесть ее довольно много, прежде чем почувствуете себя сытым. Элементы вкусовой системы, находящиеся у нас во рту, весьма быстро измеряют калорийность пищи и сообщают мозгу о грядущих поступлениях энергии. Пища, которая находится во рту меньшее время, фактически обманывает эту систему. Мозг может сделать вывод о том, что калорий недостаточно, и в результате человек потребит излишнее количество калорий.
• Чем меньше кусочки мы кладем в рот, чем дольше мы жуем пищу, и чем реже мы можем глотать еду, тем быстрее мы насыщаемся. Победители среди тестируемых продуктов стали тортилла-чипсы, стейк и сырая морковка. Наибольшую опасность представляет картофельное пюре. У него высокая плотность калорий, а мы можем съесть довольно много, прежде чем заметим, что полны.
• Несмотря на то, что разная пища требует разного режима поедания, обнаружен паттерн скорости в 1 -1,8 жеваний в секунду. Все говорит о том, что это автоматическое движение, которое не зависит от вкуса и текстуры еды.

На графике вверху (картинка кликабельна), снизу верх – еда, которая может быть съедена в больших количествах, замедляя появление чувства сытости: консервированные помидоры, картофельное пюре, лазанья, пюре из моркови, свежие помидоры, яйца, рыбные палочки, вареное брокколи, стейк из семги, сосиска в тесте, вареная морковь, и так далее. Заметьте, не вся еда, что называется, «неполезная».

Сегодня психология питания уже располагает огромным объемом знаний, и дизайн еды, я думаю, становится одним из перспективных направлений.  Даже это исследование показывает, что можно манипулировать скоростью потребления пищи. Это, в свою очередь может обеспечить поставку питательных веществ равномерными дозами. Можно создавать еду, которая сообщает мозгу, когда надо остановиться есть, и тому подобное.

Forde, C.G., Kuijk, N. van, Thaler, T., Graaf, C. de, & Martin, N. (2012). Oral processing characteristics of solid savoury meal components, and relationship with food composition, sensory attributes and expected satiation. Appetite, http://dx.doi.org/10.1016/j.appet.2012.09.015.

Иногда, вспоминая события прошлого, мы делаем это настолько хорошо, что вызываем к жизни эмоциональные реакции, которые тогда происходили. Так, приятные воспоминания производят позитивное настроение и зарождают чувство счастья. Как обнаружили исследования, наше ощущение счастья в настоящий момент в большей мере основывается именно на приятном прошлом.

В одном исследовании участникам давали описания событий, описанные либо в глаголах совершенного вида (он разжег костер), либо несовершенного (он разжигал костер). Происходило это ненавязчиво, и люди не догадывались о сути происходящего. Позже им предлагали выбирать картинки, которые иллюстрировали либо совершаемые либо совершенные события. Люди выбирали соответственно тому, какие глаголы они перед этим читали (Madden & Zwaan, 2003). Кажется тривиальным, но это говорит о том, как мы формируем память и можем ее использовать. Например, если вы на экзамене напомните себе, что вы читали учебник, то вы с большей вероятностью вспомните связанные с этим процессом факты и знания. Этого не произойдет, если вы напомните себе, что вы прочитали учебник. Кроме знаний, вы можете возродить тенденцию повторить поведение, которое вы вспомнили в несовершенном виде.

Описание действий глаголами несовершенного вида улучшает память знаний, связанных с действиями, и повышает вероятность и желание повторения действий в будущем. В экспериментах (Hart & Albarracín, 2009), участники, используя описание стратегии действий в несовершенном виде, были более склонны опять применить эту стратегию, в сравнении с теми, кто описывал это глаголами соверешнного вида.

Hart, W., & Albarracín D. (2009). What I was doing versus what I did: verb aspect influences memory and future actions. Psychological Science, 20 (2).

Madden, C. J., & Zwaan, R. A. (2003). How does verb aspect constrain event representations? Memory & Cognition, 31, 663–672.

Для большинства людей вождение — хорошо отработанная способность, как правило, не требующая серьезной умственной деятельности. Но есть некоторые отвлекающие моменты, например, разговор с пассажиром или изменения в обстановке, которые создают нагрузку на процессуальные возможности мозга и увеличивают риск аварии.
Например, исполнение поворота направо (при правостороннем движении) требует лишь незначительной затраты ресурсов мозга. А вот для поворота налево ресурсы уже требуются в большей степени. По статистике Американской национальной администрации дорожного движения, повороты налево в условиях загруженных дорог – одна из предпосылок многих серьезных аварий (National Highway Traffic Safety Administration, 2009).

Левый поворот, отягощенный отвлекающими факторами: разговорами с пассажирами или по телефону (даже если он поставлен на громкую связь), или слушанием музыки приводит к перераспределению загрузки многих регионов мозга, создавая одну из самых опасных ситуаций на дороге.

В недавнем эксперименте исследователи (Schweizer et al., 2013) попросили участников поездить на симуляторе, и давали им разнообразные отвлекающие задачи, снимая изменения активации регионов мозга в магнитно-резонансном томографе.

На картинке ниже — активация регионов мозга при выполнении задач.
Верхний ряд – правый поворот. Минимальная активация.
Средний ряд — левый поворот без траффика на дороге. Больше активации в больших регионах мозга.
Нижний ряд – левый поворот в условиях траффика. Значительное увеличение активации в сравнении с предыдущими задачами.

Дело в том, что увеличение внимания к звуковой информации приводит к активации ответственных за это регионов мозга, снижая активацию регионов по обработке зрительной информации. Ресурсы мозга в каждый конкретный момент – ограничены и если они направляются в один регион, значит, в другом они уменьшаются. Иными словами, разговор уменьшает наше зрительное внимание, именно тогда когда оно нам наиболее необходимо.

Schweizer, T. A., Kan, K., Hung, Y., Tam, F., Naglie, G., & Graham, S. (2013). Brain activity during driving with distraction: an immersive fMRI study. Frontiers in Human Neuroscience, 7.
National Highway Traffic Safety Administration. (2009). Traffic Safety Facts. Washington, DC: U.S. Department of Transportation; 2011. DOT HS 811 402. Accessed March 27, 2012. Available online at: http://www.thenewspaper.com/rlc/docs/2011/us-tsf09.pdf