Статью, появившуюся пару дней назад в Nature, а также и в Scientific American (Callaway, 2011), и другие статьи по той же теме в десятке других газет и журналах, мне было очень горько читать. Голландский психолог Диедерик Стапель (Diederik Stapel) был признан виновным специально созданным комитетом в манипуляции данными и грубой фабрикации исследований, продолжавшихся на протяжение многих лет.

Diederik Stapel

Пим Левелт (Pim Levelt), председатель комитета, говорит, что уже сегодня известно о 30 научных работах, которые точно можно считать сфабрикованными, и много работ еще не исследовано. А написал Стапель сам или в соавторстве около 150 работ и 24 главы в книгах.

Стапель, 45 лет, работал в области социальной психологии, и публиковал интересные работы, которые, как правило, были весьма привлекательны для прессы. Помимо научных журналов, заметки о его исследованиях печатались во всех крупнейших газетах и журналах. Его считали вундеркиндом, восходящей звездой голландской социальной психологии, ведь он часто публиковался, его работы имели высокий индекс цитирования, работал с множеством людей, и признавался авторитетом, в частности в области стереотипов поведения.

В начале сентября его сместили с должности декана факультета Социальных и поведенческих наук Тильбургского университета в Голландии, по подозрению в фальсификации исследований. Все началось с того, что несколько студентов, работавших с именитым психологом, заметили несоответствие данных, полученных в ходе экспериментов и опубликованных в журнале. Ученый комитет отреагировал моментально, и дело закрутилось. Поначалу Стапель сотрудничал с комитетом, и даже составил список статей, в которых использовал поддельные данные (этот список пока не разглашается, до выяснения всех обстоятельств), но позже сослался на здоровье и отказался и от кооперации с комитетом и от общения с прессой. Три дня назад он передал свои сожаления и раскаяния и признал себя несостоявшимся как ученый. Уже известно, что действовал он в одиночку, и ни один из его докторантов не принимал участия или не знал о манипуляции данными.

Вы знаете, что первым делом сделал я? Я набрал в поиске в этом блоге слово Stapel, и voila! – нашел статью Абстрактная мораль, описывающую исследование об абстрактной и конкретной морали. Авторами были Стапель и Йорис Ламмерз (Joris Lammers). Ламмерз, психолог из того же университета, сообщил Nature, что он шокирован этим известием, но настаивает, что данные для своей докторской диссертации собирал и контролировал  сам. Он, в числе других 7, вне подозрений, комитет уже проверил его утверждеия, чего пока нельзя сказать о еще 12 докторантах Стапеля. Ламмерз опубликовал несколько работ со Стапелем, а статья, которую я цитировал, все еще находится в печати. На сегодняшний день неизвестно, что она собой представляет – добросовестное исследование или подделку, и станет ли ее печатать авторитетный Journal of Experimental Social Psychology. Окончание расследования покажет.

В работах Стапеля эффекты были всегда большими, а гипотезы редко опровергались. Это вызывало у некоторых коллег озабоченность, как выясняется сегодня, но ни кто не мог подумать о таком масштабном научном мошенничестве. Ученые винят недостаточно строгий процесс проверки статей к публикации. Ректор Тильбургского университета говорит, что будет настаивать на уголовном преследовании Стапеля. Урон, который он нанес, получая, между прочим, денежные гранты на исследования, и нанеся репутационный ущерб как трем голландским университетам, издательствам и журналам, так и своим студентам и докторантам, поистине не поддается подсчету. Его в самое ближайшее время лишат всех званий и степеней. В числе пострадавших – самые авторитетные научные журналы. Так, например, журнал Science, где опубликована статья Стапеля в апреле этого года, уже выпустил Выражение озабоченности редакции (Editorial Expression of Concern) – замечание читателям о том, что опубликованная статья может содержать недостоверные данные.

К чему это приведет? Только к улучшению качества работ – теперь, и возмодно, на длительное время, контроль станет суровее и требования к предоставляемым материалам еще жестче. Вероятнее всего, это даже приведет к существенным изменениям в редакционой политике научных журналов и коллаборации ученых.
И это хорошо, а тем временем, ума не приложу, что делать с той заметкой. Видите, даже мне и читателям этого блога Стапель нанес моральный ущерб, причем не какой-то там абстрактный, а совершенно конкретный.

Фото Joris Buijs/Pve из The New York Times.

Callaway, E. (2011). Massive fraud uncovered in work by social psychologist. Scientific American, 1 November 2011. http://www.scientificamerican.com/article.cfm?id=massive-fraud-uncovered-in-work.

Эта заметка – про поразительную находку, о наших способностях, о процессах, которые в нас происходят, и показывающую, отчасти, кто же мы такие на самом деле.

Визуальное внимание – термин, описывающий широкий класс операций мозга, которые отбирают определенные части сцен из окружающей среды, игнорируя другие. Происходит это, вероятно, от того, что некоторые объекты и сцены важнее, как по своей природе, так и во временном аспекте, для эволюционных программ выживания и размножения. Этот выбор объектов и ситуаций определяется тремя факторами: 1) зависящими от цели; 2) определяемыми генетической программой, когда такие программы показали себя настолько успешными в прошлом, что стали автоматическими для всех последующих поколений; 3) зависящими от экспертизы – так, опытный орнитолог увидит в кустах пару мелких птичек, и сможет их определить, когда как неопытный не увидит ничего.

Сотни тысяч поколений людей пробами и ошибками вычисляли плату за внимание на тот или иной объект в различных ситуациях, и у нас есть устоявшиеся приоритеты. Так, например, нам хорошо известно сегодня, что мы уделяем особое внимание лицам, взглядам, жестам рук, и силуэтам человека.

Для доисторического человека очень важно было уделять внимание животным. Для некоторых из них мы были пищей, другие были нашей пищей. В отличие от растений, деревьев и камней, животные активны – они всегда разные, они могут маскироваться, быстро бегать, внезапно нападать, быть чрезвычайно опасными в один момент и беззащитными в другой. Животные могут думать, менять свои решения, тактику, траекторию движения, в любой момент времени. Животные требовали гораздо больше ценных ресурсов мозга, чем полевые цветы.

Группа исследователей (New, Cosmides, & Tooby, 2007) выдвинула гипотезу мониторинга за животными, с тем, чтобы проверить, насколько это актуально даже сегодня. Гипотеза говорит о том, что выделение внимания животным будет происходить автоматически и подсознательно, вне зависимости от сознательного поведения, для того чтобы обнаружение животных происходило как можно быстрее. И, как следствие, это будет происходить независимо от текущих целей, экспертизы, контекста и состояния человека.

Для проверки была использована известная в когнитивной психологии парадигма изменений. Мы все ее прекрасно знаем, когда видим две картинки, где нам предлагается найти десять различий. В этом эксперименте, ученые предлагали фотографии, идентичные, за исключением присутствия специфического объекта на одной из фотографий.

Выше показаны несколько таких фотографий. В качестве категорий объектов, которые надо было найти, были такие: люди, животные, растения, движущиеся посредством людей предметы, и неподвижные искусственные объекты. Эти категории были выбраны неслучайно: как показывают исследования, обрабатываются эти объекты различными регионами мозга. Размеры и расположение объектов во всех картинках сбалансировано для всех категорий.

Сами эксперименты (а их было 5) проходили так: участнику предлагалось смотреть на картинки, в соответствии с последовательностью и временем, показанным на изображении слева. Цикл повторялся до тех пор, пока участник не нажимал мышкой в том месте, где был искомый изменяющийся объект. Всего каждый участник должен был просмотреть 70 фотографий.

Что выяснилось: Людей и животных мы находим быстрее, и с меньшими ошибками, чем здания, автомашины, растения, инструменты и прочее. Мы оборудованы первобытной системой визуального слежения, настроенной на животных и людей. Эта система избирательного внимания была выкована миллионами лет эволюции и оказалась заточенной для выживания в первобытном мире, нежели приспособленной к современному. Ученые не нашли доказательств лучшей работы нашего внимания из-за факторов экспертизы или целей. Способность заметить быстро двигающуюся машину – важный фактор выживания в городе сегодня. Шансы жителя мегаполиса погибнуть на дороге в миллионы раз выше, чем быть растерзанным львами. Так что тезис о том, что мы люди с первобытным мозгом, сформированным для жизни небольшими группами в саванне, хотя бы отчасти верен.

New, J., Cosmides, L., & Tooby, J. (2007). Category-specific attention for animals reflects ancestral priorities, not expertise. Proceedings of the National Academy of Sciences, 104(42), 16598-16603.

Emily Farmer. In Doubt. 1881

Сомнения — предатели: они
Проигрывать нас часто заставляют
Там, где могли б мы выиграть, мешая
Нам попытаться.

У. Шекспир, Мера за меру (перевод Т. Щепкиной-Куперник)

Сомнения – наш частый гость, когда решения принимаем. И иногда они нас могут  парализовать. Неуверенность, помимо того, что приводит нас к нерешительности, заставляет нас тратить много время на обдумывание не только предмета нашей неуверенности, но и наших чувств.

Неуверенность может быть выражена множеством способов. Например, если человек считает, что он сомневающийся, неуверенный, это может рассматриваться как основная когнитивная способность, как черта характера. В этом смысле, утверждение: “Я – сомневающийся человек”, по значимости такое же, как и утверждения: “Я – умный человек”, или “Я – добрый человек”. С этим трудно спорить, можете не сомневаться.

Также неуверенность может быть и вторичной когнитивной чертой – например: “Я неуверен в своем уме, или “Я не уверен, что я добрый человек”. Функционируя таким образом, эта неуверенность реально изменяет первичную способность, какой бы та ни была. А уверенность – наоборот усиливает.

Внимание, а теперь фокус когнитивной психологии, который был апробирован в недавнем эксперименте (Wichman et al., 2010). Ведь аналогичная картина происходит со способностью или чертой характера, которая нас не устраивает. Например:  “Я не уверен, что я злой человек”. Подумайте, в чем ваша неуверенность вам мешает? Вы неуверены, что можете зарабатывать? Что можете похудеть? В завтрашнем дне? Неуверены, что вы – хороший специалист? Что можете побороть вредную привычку?
Переформулируйте свою неуверенность, начиная со слов “Я – неуверен, что …” или “Я сомневаюсь, что …”, получая такие вот утверждения:

Я сомневаюсь, что я не смогу похудеть на 5 килограмм.
Я не уверен, что не могу бросить курить.
Я сомневаюсь, что я плохой специалист.

Еще вы можете начать писать о своих сомнениях, при этом отрицательно качая головой. И хотите вы этого или нет, ваша неуверенность станет меньше.

Wichman, A. L., Briñol, P., Petty, R. E., Rucker, D. D., Tormala, Z. L., & Weary, G. (2010). Doubting one’s doubt: A formula for confidence? Journal of Experimental Social Psychology, 46(2), 350-355.