Сейчас на coursera идет курс по нейромаркетингу, который меня естественным образом заинтересовал. Томас Рамсой (Thomas Zoëga Ramsøy), ведущий курса, прошелся по вычислительной нейробиологии (computational neuroscience). В частности, по программе, которая определяет салиентность (saliency – заметность) элементов визуального стимула. Салиентность объекта – это целый ряд его характеристик, которые делают его выделяющимся на фоне других. То может быть плотность, контраст, размер и прочее. Можно сделать объект салиентным и гарантировать, что на него обратят внимание. И вот такие программы эмулируют внимание человека, и создают saliency maps -тепловые карты внимания, аналогичные тем, что получаются методом ай-трекинга. Программа NeuroVision, про которую он говорил, сделана компанией, к которой он имеет прямое отношение. К слову сказать, таких программ сейчас уже довольно много, и я изучал несколько таких еще пару лет назад.

Например, ниже две карты одной рекламы – одна, сделанная программой (слева), и другая, сотворенную вниманием 15 людей (справа). Я сделал это еще в 2012 году:
Считается, что точность их соответствия – около 80-85%. Анализ одной картинки может стоить, в зависимости от программы – от нескольких долларов до вполне приличных сотен. С одной стороны, теоретической, это круто и неплохо, а с другой стороны, практической, давайте посмотрим, как далеко ушел прогресс.

Вот одна из картинок, которая была проанализирована:

Вот как программа сначала оценивает характеристики картинки:
А вот как программа обрабатывает картинку:
Мне сразу показалось это неправильным, потому что, проанализировав сотни картинок, «пропущенных через глаза» реальных людей, у меня тоже, видимо, образовалось интуитивное представление о салиентности. Оно, в большинстве случаев, ошибочное, но не настолько же! На днях представился случай поставить эту картинку в исследование, и вот как увидели эту же картинку 10 человек, 5 мужчин и 5 женщин:
Разница существенная. С практической точки зрения, сегодня полагаться на такую программу я бы не стал. Если на кону стоит важная задача – дизайн упаковки, которую напечатают миллионным тиражом, или реклама, которую развесят на несколько месяцев тысячами плакатов, или дизайн помещения, то верить результатам программы было бы неразумно. А зачем тогда вообще? Если анализу нельзя особо доверять, то и задачу, которую он решает, не стоит анализировать.

Интересно, что математические модели, которые анализируют изображения можно учить, учить и учить, скармливая им реальные результаты и давая обратную связь попыток, и делать это пока точность не достигнет результатов, схожих с результатами людей. Вопрос, на мой взгляд, исключительно организационный – потребуется множество ресурсов, чтобы это осуществить. Но главное – это можно сделать, и не видно каких-то неосуществимых задач.

Давайте пофантазируем, что это сделано – после нескольких лет работы большой команды, которая делала по сотне исследований с ай-трекером каждый день и кормила ненасытную модель, мы получили алгоритм, который с 99% точностью имитирует зрительное внимание человека.

Теперь компьютер может создавать дизайны всего – квартиры, рекламы, гаджета, одежды – так, чтобы добиться поставленной цели. И это лишь ничтожный пустяк. Компьютер теперь понимает эволюционные программы, вшитые в нас, которые и управляют нашим вниманием. Через понимание зрительного внимания он может предполагать о нас невероятно много: насколько мы голодны, и чего именно нам не хватает, когда у нас был секс, и на какой стадии менструального цикла мы находимся, есть ли у нс дети и сколько им лет, каковы шансы принятия практически любого нашего решения в любой ситуации. Посредством кроссмодальности машина будет знать, нравится ли нам запах чего-то, или музыка, которую мы слышим, ткань пальто, которое мы трогаем, и массу чего еще. «Понимание» зрительного внимания – один из ключей к пониманию работы нашего мозга. Без преувеличения можно сказать, что компьютер будет знать о нас на порядки больше, чем мы сами. Фактически, еще до того, как мы захотели совершить какой-то поведенческий акт, машина уже, с большой вероятностью, понимает, что это будет, то есть раньше, чем это станет сознательной мыслью в нашем мозге. Выбор поведения, будь то покупка товара или выбор партнера для совместной жизни будет в виде альтернатив с подсчитанным вероятностным исходом, представленных машиной. Но для каких целей и кем именно будут считаться эти вероятности?

Если это будет опираться на древние эволюционные программы, то грубо говоря, целями станут выживание и размножение, причем не обязательно индивидуального организма. Если программа говорит «сделай так», то у нас нет ни малейшего шанса проверить, во благо лично нам она это советует, либо во благо вида: ведь программа должна быть связана с другими людьми (в идеале, со всеми) и должна корректировать свои вычисления. Все наши неосознаваемые процессы программа отслеживает, а то, что приходит к нам в сознание, она видит заранее.

Компьютер станет нашим богом, которому ведомы наши чаяния и предположения, а его мотивы и алгоритмы будут так же скрыты от нас, как неизвестны нам причины наших поступков сегодня. Религия, с этой точки зрения, выглядит как интуитивное предвосхищение полного и безусловного рабства и покорности перед кем-то, кто знает, что нам следует делать. Делать без объяснений и сопротивления, без надежды на понимание, соглашаясь на выбор, который сделан ради неведомых нам целей. Смартфон, который мы держим в руках уже сегодня — наш маленький, но быстро взрослеющий растущий божок, которого мы сами создали.

Объем сознания – ничтожная лужа, в сравнении с морем неосознаваемых процессов, происходящих в нашем мозге. Если бы у нас не было сознания, мы бы не парились по всем этим вопросам, а мирно кушали бы, спаривались и спали. Зачем оно появилось и что нам с ним делать – вот вопрос, на который мы должны ответить, пока компьютеры могут моделировать наше поведение лишь на 80%, и наш молодой бог не подрос…

Что не так с обезьяной на снимке слева? Одно из отличий человека от других гоминоидов не так бросается в глаза, как ни странно. Это отличие, с большой вероятностью, определило социальное устройство нашего общества, и выдающуюся, в сравнении с другими приматами, разумность.

Это отличие – глаза. В свое время японские ученые (Kobayashi & Kohshima 1997) проделали большую работу, сравнивая глаза обезьян и человека. Среди прочего, они делали и такой анализ, как на картинке. A – максимальное расстояние между уголками глаз. B – максимально длинная перпендикулярная линия по между верхним и нижнем веками. С – ширина открытого глаза, и D – диаметр радужной оболочки. A/B дает коэффициент WHR (отношение ширины к высоте), а С/D дает коэффициент SSI (размер склеры).

И вот что получилось:

Как вы видите, склера человека более открыта, и, что важнее, белее чем у других (как показали другие замеры). Кроме того, у людей – высокий контраст между цветом склеры и радужкой. Все вместе это позволяет людям гораздо легче определять направление взгляда другого человека. Это означает, что наблюдая за взглядом другого человека, мы с больше вероятностью можем понять его цели и намерения.

Слева: обезьяна из серии фильмов про планету обезьян выглядит похожей на человека потому, что у ее глаз есть белки.

У нас есть даже врожденная склонность смотреть туда, куда смотрит другой человек. Это позволяет нам разделять понимание с другими, то, что лежит в основе социального научения человека, что описывает так называемая теория разума (Theory of Mind).

Вы все, наверное, видели рекламу ниже, как пример классного трюка изменения внимания. Слева – реклама до изменения, справа – после, когда глаза девушки повернули на товар. Мы видим, как внимание зрителя, следуя за глазами девушки, обращается на то, что нужно рекламодателю.

Есть, впрочем, и проблема с картинкой — я не знаю особенностей дизайна исследования это рекламы, начиная с того, как долго, сколько человек, когда и как смотрели на нее, и заканчивая уж совсем техническими (но не мене важными) деталями обработки результатов.

Я решил посмотреть, так ли это и если так, то как это происходит, нашел подходящую фотографию и показал ее 15 участникам. Вот на что они смотрели:
Участники: 15 человек, от 23 до 49 лет (средний возраст 33 года), 5 мужчин и 10 женщин, все правши.
Смотрели в течение 5 секунд, без инструкций. центральная направленность первых фиксаций была устранена.
Вот что показывает тепловая карта:
Эта карта показывает нам далеко не всю картину того, что происходило. Но мы видим противоречие между тем, что мы наблюдали выше. Это пример того, как тепловая карта не может дать ответы на все вопросы, но очень даже может увести нас в неправильном направлении.

А вот что происходит, если мы, удалив центральные фиксации глаз (мы склонны сначала посмотреть в центр, чтобы сориентироваться, ибо это самый экономный способ понять,  с чем мы имеем дело), посмотрим на временные промежутки:
Как видите, люди первым делом помотрели туда, куда напрвлен взгляд девушки, а уже потом, значительно позже стали смотреть ей в глаз. Картинка на самом деле непростая — мы видим периферийным зрением, что там, куда смотрит деаушка — ничего нет. Но она туда все же смотрит, и мы невольно вынуждены туда помотреть, чтобы убедиться хотя бы, что там действительно ничего нет! А вот если бы она была мартышкой, мы бы, наверное, и не стали обращать внимание куда она косится :)

Kobayashi, H., & Kohshima, S. (1997). Unique morphology of the human eye. Nature, 387, 767–768.

Последние несколько десятков лет ученые пытаются понять природу альтруизма. С точки зрения индивидуума, в мире, где правят законы выживания, помогать другим – слишком сложная, сознательно практически не подсчитываемая стратегия пользы самому себе в будущем посредством помощи от других, которым мы можем помочь сейчас. Мы весьма иррациональные существа, с точки зрения формальной логики, и, соответственно, такие долгосрочные стратегии для нас представляются почти немыслимыми. Нам проще оперировать краткосрочными видимыми целями. Вопреки всему, мы, тем не менее, помогаем другим.

Множество экспериментов исследовали контекст, где такая помощь ближнему происходила. Выяснилось, что с гораздо большей вероятностью мы готовы помогать своим родственникам, нежели незнакомцам. Причем чем ближе генетическое родство, тем больше желания помогать (Mikkelson, Myers, & Hannawa, 2011). Люди готовы помогать деньгами или инвестировать в своих родственников: так, анализ завещаний показал, что чем ближе родственники, тем большую часть наследства они получают (Webster, et al., 2008).

Остроумный и жестковатый эксперимент (Madsen et al., 2007) показал, что человек добровольно готов сносить причиняемую ему боль, снова и снова, дольше и дольше, если ему сказали, что за каждую секунду терпения этой боли его родители или братья/сестры получают денежную компенсацию. С меньшей охотой, а то и совсем без нее люди готовы терпеть боль за двоюродных родственников, бабушек, дедушек или вообще незнакомцев.

Помощь близким иногда включает и проявление агрессии к обидчикам. Ученые (Gesselman & Webster, 2012) пригласили участников эксперимента через интернет, и собрали почти 500 человек из 56 стран, в основном из США, Канады, Индии и Великобритании. Каждому давался один из 12 кратких сценариев:

Пожалуйста, прочтите следующий сценарий и представьте, что это происходит лично с вами. Сестра, о которой пойдет речь ниже – ваша родная сестра, у нее те же родители, что и у вас.
…
Вы – на большой вечеринке, и вокруг много людей. Неожиданно кто-то, кого вы не знаете, подходит к вам и называет вашу сестру «шлюхой».

В других сценариях девушка или мужчина были дальними родственниками, ил вообще незнакомцами. Использовались и другие обидные слова, направленные как на мужчин, так и на женщин. Оскорбительные слова были двух типов: одни относились к репродуктивным функциям (шлюх@, проститутка, пид@р), другие – к статусу (сук@, г@внюк и проч.). После прочтения сценария участникам предлагалось ответить на вопросы, насколько они были разозлены, обижены и готовы к словесной или физической ответной реакции.

Вот что выяснилось:

• Во всех ситуациях мужчины вели себя агрессивнее женщин.
• И мужчины и женщины вели себя агрессивнее по отношению к обиде за родственника, чем за не-родственника.
• Обида родных брата или сестры также вызывали больше агрессии, чем двоюродных сестер или братьев, но разница была незначительная.
• Не была обнаружена разница и между типами оскорблений – люди одинаково агрессивно реагировали как на репродуктивные, так и статусные обидные слова.

Gesselman, A. N., & Webster, G. D. (2012). Inclusive fitness affects both prosocial and antisocial behavior: target gender and insult domain moderate the link between genetic relatedness and aggression. Evolutionary Psychology, 10(4), 750-761.

Madsen, E. A., Tunney, R. J., Fieldman, G., Plotkin, H. C., Dunbar, R. I. M., Richardson, J. M., and McFarland, D. (2007). Kinship and altruism: A cross-cultural experimental study. British Journal of Psychology, 98, 339-359.

Mikkelson, A. C., Myers, S. A., and Hannawa, A. F. (2011). The differential use of relational maintenance behaviors in adult sibling relationships. Communication Studies, 62, 258-271.

Webster, G. D., Bryan, A., Crawford, C. B., McCarthy, L., and Cohen, B. H. (2008). Lineage, sex, and wealth as moderators of kin investment: Evidence from inheritances. Human Nature, 19, 189-210.

Метод изменения восприятия течения времени, о котором мы говорили вчера – не единственный.
Те, для кого родной язык – мандарин (汉语), воспринимают течение времени вертикально. В одном эксперименте (Boroditsky, 2001) удалось с успехом натренировать западных участников использовать китайское восприятие времени, неотличимое от жителей Поднебесной, так же, за короткое время. В другом эксперименте (Casasanto, 2008) американцев научили за короткое время манипулировать метафорическим восприятием времени, неотличимым от восприятия носителей греческого языка (длинный день, тонна времени).

Но на этой воображаемой линии слева направо располагается не только наше представление о времени, но и эмоциональные отношения к объектам. Так, правши предпочитают располагать хорошие, «правильные» вещи справа, а плохие – слева. У левшей все наоборот.

Так, в одном исследовании (Casasanto, 2009) участников просили рисовать «хороших» и «плохих» зверушек в любом из квадратиков по выбору – слева или справа. Как и ожидалось, левши помещали хороших чаще в левый квадратик, а правши – чаще в правый. Что любопытно, при повторе эксперимента участников спрашивали, почему они так поступают, и в чем цель исследования, и 99% не имели понятия, что доминантность руки оказывает решающее значение для таких решений. При этом саму руку можно и не использовать – в другом эксперименте людей просили лишь говорить, куда бы они поместили животное – с таким же эффектом.

Но если объект, который надо оценить, уже размещен в правом или левом секторе пространства? И это было проверено, с нарисованными инопланетными существами по имени Фрибблз. И опять же – если существо находилось в секторе доминантной руки, то оно оказывалось умнее, счастливее, честнее и привлекательнее:

Дальше – больше. Исследователи просили участников представить, что они будут выбирать человека на работу и давали им листок, где было две колонки с резюме двух людей. Другая задача была – выбор хозяйственных товаров разных брендов, расположенных в двух колонках. О результатах вы догадываетесь.

Таким образом, доминантность нашей руки играет весьма важную роль в наших решениях и поступках, и мы об этом можем не подозревать. Непонятно, как доминантность других органов играет роль – потому что люди могут быть не полностью правшами или левшами – у одних правая рука — доминантная, но ухо, глаз и нога – доминантные левые. Но поскольку рука представлена в мозге большим по площади регионом, чем другие конечности, то она наверняка играет роль важнее.

Оно из объяснений подобное феномена — моторная легкость: для нас легче оперировать объектами, находящимися в доступности нашей ведущей руки. Вот и еще одна эвристика поведения — что удобно — то и правильно. Просить левшу сплюнуть через левое плечо – туда, где для правшей находится все плохое, по крайней мере, неэтично – у них там всё хорошее. Можно сказать и откровеннее: для правшей – левши просто прихвостни сотоны :)

Еще раз – то, что вы правша или левша – уже определило множество важнейших решений в жизни – вашу работу, партнера или собаку. Возможно, имеет смысл поэкспериментировать с собой, чтобы побыть кем-то другим? Может быть, это сделает наш взгляд на мир более сбалансированным?

Например так: в одном эксперименте того же Даниеля Касасанто, психолога из Стэнфорда, участников-правшей просили выкладывать симметричные конструкции из костяшек домино на столе. Люди делали это двумя руками, но по условиям эксперимента, на одну руку водружалась лыжная перчатка – и это либо усиливало работу ведущей руки, либо заставляло человека больше использовать недоминантную руку. После 12 минут такого упражнения участников приглашали в соседнюю комнату и просили заполнить вопросник, не связанный (так им говорили) с предыдущей задачей. Этот вопросник показателен тем, что выявляет паттерны суждений, категорично определяющие правшу или левшу. И те правши, которые были вынуждены работать в перчатке, по всем признакам вели себя как прирожденные левши.

Но и это еще не все. Продолжение следует. Мы постепенно подойдем, кстати, и к происходящему в мастерской художника (Анатомия страсти в картинках).

Фотография в начале статьи – похожая на то, что происходило в эксперименте, но в реальности – перчатка астронавта, во время показа посетителям космического центра в Хьюстоне сложностей работы астронавтов (ссылка).

Boroditsky, L. (2001). Does language shape thought? English and Mandarin speakers’ conceptions of time. Cognitive Psychology, 43(1), 1-22.

Casasanto, D. (2008). Who’s afraid of the Big Bad Whorf? Cross-linguistic differences in temporal language and thought. Language Learning, 58(1), 63-79.

Casasanto, D. (2009). Embodiment of abstract concepts: Good and bad in right- and left-handers. Journal of Experimental Psychology: General. 138(3), 351-367.